Филипповны, много раз экранизированная и поставленная на сцене, и сейчас завораживает читателя…

  были  у  меня  на  прошлой  неделе,  ночью,  во  втором  часу,  в  тот

день, когда я к вам приходил утром, 

вы!!

 Признавайтесь, вы?

–  На  прошлой  неделе,  ночью?  Да  не  спятил  ли  ты  и  впрямь  с  ума,

парень?

лбу  и  как  бы  соображая;  но  в  бледной,  всё  так  же  кривившейся  от  страха

улыбке его мелькнуло вдруг что-то как будто хитрое, даже торжествующее.

–  Это  были  вы!  –  повторил  он  наконец  чуть  не  шепотом,  но  с

чрезвычайным убеждением. – 

Вы

 приходили ко мне и сидели молча у меня

на  стуле,  у  окна,  целый  час;  больше;  в  первом  и  во  втором  часу

пополуночи;  вы  потом  встали  и  ушли  в  третьем  часу…  Это  были  вы,  вы!

Зачем вы пугали меня, зачем вы приходили мучить меня, – не понимаю, но

это были вы!

И во взгляде его мелькнула вдруг бесконечная ненависть, несмотря на

всё еще не унимавшуюся в нем дрожь от испуга.

– Вы сейчас, господа, всё это узнаете, я… я… слушайте…

Он  опять,  и  ужасно  торопясь,  схватился  за  свои  листочки;  они

расползлись  и  разрознились,  он  силился  их  сложить;  они  дрожали  в  его

дрожавших руках; долго он не мог устроиться.

Чтение наконец началось. В начале, минут с пять, автор неожиданной

статьи

 всё еще задыхался и читал бессвязно и неровно; но потом голос его

отвердел  и  стал  вполне  выражать  смысл  прочитанного.  Иногда  только

довольно  сильный  кашель  прерывал  его;  с  половины  статьи  он  сильно

охрип; чрезвычайное одушевление, овладевавшее им все более и более по

мере  чтения,  под  конец  достигло  высшей  степени,  как  и  болезненное

впечатление на слушателей. Вот вся эта «статья»: