3. Концепция Мишеля Фуко
Мишель Фуко (1926-1984), французский философ, культуролог и историк. Развил философия дискурсивных практик. Он является одним из видных представителей структурализма постмодернистской ориентации. Он принес идеи структурализма в историю, особенно в историю культуры и мышления. Автор книг «Безумие и неразумие. История безумия в классическую эпоху» (1961), «Рождение клиники» (1963), «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук» (1966).
Мишель Фуко обращает внимание на то, что классическая эпоха от Декарта до Просвещения обычно называется веком Разума. Однако он считает, что его можно назвать еще и веком репрессивного Разума, ибо рациональное постоянно находится под угрозой карикатурно рационального. Фуко применил структуралистские идеи к истории и пришел к выводу, что в ней нет никакого прогресса, который чудится западному человеку, что она не имеет никаких конечных целей. Смысла в истории тоже нет, как нет и конечных целей.
Говоря о целях своего творчества, Фуко писал: «Все мои исследования направлены против идеи всеобщих необходимостей в человеческом существовании. Они подчеркивают произвольный характер человеческих институтов и показывают нам, каким пространством свободы мы еще располагаем и каковы те изменения, которые мы еще можем осуществить».
Обращаясь к истолкованию культуры, Фуко показывает, что культуру формируют некие эпистемы, под которыми имеются в виду системы всех отношений, существующих в ту или иную историческую эпоху между различными областями знания. Эти эпистемические структуры действуют на бессознательном уровне и качественно определяют разные области знания. Жан Пиаже (1896-1980) отметил фактическое сходство эпистем Фуко с парадигмами Куна. Пиаже писал: «Эпистемы Фуко нельзя вывести одну из другой ни формально, ни диалектически, между ними нет филиации (связь, развитие в преемственности) ни генетической, ни исторической. Другими словами, последнее слово «археологии» заключается в том, что разум трансформируется неразумным образом, что его структуры появляются и исчезают, наподобие внезапных моментальных мутаций, о чем еще раньше кибернетического структурализма уже говорили биологи».
Согласно Фуко, каждой культуре соответствует своя эпистемологическая структура. Эта структура образуется благодаря определенному набору знаков. Ее можно определить или выделить при помощи дискурсивной практики.
Дискурс (от лат. discursus – довод, аргумент) - это анализ совокупности высказываний, объективирующий содержание сознания. Дискурс может не подчиняться правилам науки и даже носить игровой характер. Фуко рассматривает дискурсы «как практики, которые систематически образуют объекты, о которых они говорят».
Согласно Фуко, все люди вовлечены в дискурсивные практики. Благодаря этому у личности формируется воля к знанию, власти, морали и эстетическим ценностям. Человек становится таковым в активной практике дискурса, которая ведет к внутренней переоценке ценностей и правил. Эта практика под воздействием внешнего окружения происходит в человеке постоянно. Одни установки личности рассеиваются, заменяясь другими. Фуко называет этот процесс субъективацией, так как с его помощью происходит постоянное конструирование субъекта, его уникальной индивидуальности.
Формирующие историю культуры эпистемические структуры (или эпистемы), действующие на бессознательном уровне, качественно определяют разные области знания. Культура типизируется именно на базе ее эпистемической структуры, которую историограф выделяет при помощи дискурсивных практик. Дискурсивные практики образуются благодаря определенному набору знаков, способу, каким вырезана некоторая область знания.
Фуко пишет: «Когда я говорю об эпистемах, я имею в виду факт, например, что математика на определенном этапе стала использоваться для физических исследований, что лингвистику, или семиологию, науку о знаках, использовала биология (для генетической записи), что теория эволюции стала моделью для историков, психологов, социологов в девятнадцатом веке». Науку, изучающую эти дискурсы и эпистемы, Фуко называет археологией знания. Термин археология говорит о том, что здесь не идет речи о прогрессе и континуальности истории, а имеет место дискретно утверждающиеся и уходящие в небытие эпистемы.
Фуко выделяет эпистемические структуры истории западной мысли. Он писал: «Моя проблема состоит в том, чтобы заменить абстрактную, общую, и монотонную форму изменений анализом дифференциальных типов трансформации. Для этого необходимо:
взять в скобки старые континуальные формулы, придуманные для выражения примитивного факта изменения (традиций, влияний, привычек мышления, интеллектуальных конструкций), чтобы дать проявиться упрямой живой силе различий.
Взять в скобки все психологические объяснения изменений (гений изобретателей, кризис сознания, новая форма интеллекта), чтобы определить с великой тщательностью те трансформации, которые не говорю – спровоцировали, а конституировали данное изменение. Заменить тему становления (общей формы, абстрактного элемента, первой причины и универсального действия, мешанины равного и нового) можно анализом трансформаций в их специфичности».
В книге «Слова и вещи» Фуко выделяет в истории западной мысли три эпистемические структуры:
1. Первая сохранилась до Возрождения. Для нее характерно, что слова обладают такой же реальностью, как и то, что они обозначают: вещи подобны знакам книги о природе. Например, монеты имели реальную ценность, как и товары, которые с ними соизмерялись. Для экономистов той поры достоинство и свойство монеты соизмерять товары и обменная сила основывались на ее внутренней ценности.
2. В конце шестнадцатого и начале семнадцатого веков происходит трансформация, и новый дискурс взламывает связи между вещами. Знаки, чувственно воспринимаемые, если они не обманчивые идолы, оказывали небольшое вспоможение, ибо познающий субъект не терял связи с реальностью. Однако Линней для своей классификации уже не использует смешные древние формулы (типа: "«птица, которая охотится ночью"» или: «Животное, обитающее в воде»), он оперирует тождеством и различием в аналитических целях. Аналогично, и внутренняя ценность металла в монете уже мало кого интересует: важнее форма или изображение монарха на обратной стороне.
3. С конца восемнадцатого века появляется новый аспект. Не репрезентация видимого, а иное, скрытое измерение реальности волнует ученого. Языковая структура и грамматическая система дают смысл словам. Биологическая функция становится принципом классификации живых существ в сравнительной анатомии. Не деньги, а общественно необходимый труд определяет ценность товара.
Так, с помощью бессознательных эпистемических структур Фуко описывает дискурсивные практики, которым соответствуют три эпохи западного мышления.
В учении Фуко наука замыкает собой цепочку: дискурсивная практика – знание – наука. Дискурсивная практика и знание шире науки. Научным является не всякое знание, а такое знание, которое подчиняется определенным правилам построения пропозиций, предложений.
Фуко выделяет четыре порога знания – уровни:
Позитивности, дискурсивная формация образовалась и в своей индивидуализации начала трансформироваться
эпистемологизации, появились модели, критики и проверки знания
научности, выработаны критерии аргументации
формализации, определены аксиомы и формальные правила построения дискурса.
Тем самым Фуко обозначил и науку и ее окружение.
Для Фуко характером основного исторического события обладает дискурсивная практика. В связи с этим жизненность науки определяется ее принадлежностью к дискурсивной формации. В отрыве от нее наука безжизненна.
Философия науки Фуко – это его археология, взятая в ракурсе научности. Археология науки оказывается в довольно жесткой оппозиции к истории идей. История идей представляет собой нововременную (современную) философию науки. В противовес ей Фуко развивает археологическую философию науки с ее акцентами на:
игре рассеиваний и сгущений дискурсивных формаций,
событии,
возможности,
случайности,
прерывности,
языковых играх.
Фуко обратился к необъятной области дискурса и подверг тщательному археологическому анализу дисциплины типа психиатрии, медицины, юриспруденции. Здесь Фуко выразил ярко новизну своей концепции. Дискурс устоявшихся наук, таких как математика, физика, кажется более самоочевидным, чем дискурс дисциплин, находящихся в стадии становления. Изучая последние, Фуко на личном опыте показал, что означает работать в археологическом стиле. Здесь привычные схемы научного обоснования замещаются кропотливой работой историка соответствующего дискурса. Археологическая философия науки – это, прежде всего, история науки, история образования как притягивающего центра, дискурса научного знания.
Археология науки – это не просто история идей, которую, как говорит Фуко, обычно плохо знают. Археология науки требует постоянной реактивации исторических сведений. Именно эта реактивация придает науке жизненную свежесть, широту горизонтов и избавляет ее от сведения к серой схематике.
Итак, археологическая философия науки Фуко открывает ранее неизвестные горизонты научного исследования.
Фуко не признает доопытное априорное знание, называет априори варварским термином, он заинтересован в реальной работе историка в его историческом поле. Любой человек в историческом поле встречается, как кажется, прежде всего, со словами и вещами. Одна из его книг называется «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук». Фуко считает, что такой положительный ответ является поспешным и ошибочным, формой научной поверхностности. Согласно Фуко, сами по себе слова и вещи философски инертны. Жизненность им придает совершаемый по некоторым правилам философский дискурс. В дискурсе человек встречается со сказанными вещами и словами, сформулированными в рамках высказываний. Вещи и слова философски конституируются в дискурсе: дайте осуществиться богатству дискурса, и вы придете к словам и вещам. Начиная с вещей, можно прийти только к вещам.
Фуко: подчеркивает, что в его анализах «слова также сознательно отсутствуют, как и вещи; любое описание словаря на самом деле не что иное, как возвращение к полноте жизненного опыта». Дискурс сближает язык и реальность, но разрывает жесткие сочленения слов и вещей.
Философия – это дискурсы, и господствует в них отнюдь не строгая дисциплина наук.
В философии Фуко используются следующие термины:
Жизненный опыт
Диспозитив
Фразы - лингвистические (словесные) перформансы на уровне грамматики (Перформанс – исполнение)
Пропозиции - лингвистические (словесные) перформансы на уровне логики
формулировки - лингвистические (словесные) перформансы на уровне психологии
Высказывание - есть лингвистический перформанс в области исторического. Эта область специфицируется дискурсивными формациями.
Дискурсивная формация – высказывание вместе с присущими ему принципами, закономерностями.
Дискурс – это совокупность высказываний, принадлежащих к одной и той же дискурсивной формации.
Дискурсивная практика – «это совокупность анонимных исторических правил, всегда определенных во времени и пространстве, которые установили в данную эпоху и для данного социального, экономического или лингвистического пространства условия выполнения функции высказывания».
Фуко наряду с известными структуралистами, такими как Альтюссер, Леви-Стросс, Лакан, не воспринимал структурализм как только удобный эвристический метод обнаружения скрытых структур, объясняющих непонятные явления. Он шел дальше, формулируя философскую концепцию истории в противовес историцизму, идеализму, марксизму и тому образу человека, который они выстраивали, - сознательному, ответственному, творческому человеку, разумно-волевым образом создающему историю. Разбить образ, типичный для христианской и картезианской традиций, мотор которой - человек с чувством долга, сознанием и волей, - такая задача была поставлены структуралистским философским движением. Фуко пишет по поводу гуманистико-антропологической традиции: «Мне кажется, что этот тип мышления распадается у нас на глазах. По большей части этим мы обязаны структуралистскому направлению. С момента осознания, что всякое человеческое познание, всякое существование, всякая человеческая жизнь и даже биологическое наследие человека изнутри структурировано формальной системой элементов, послушные связи между которыми могут быть описаны, человек перестает быть, что называется, хозяином самого себя, быть одновременно субъектом и объектом. Оказывается, что именно набор структур по сути потенциально создает человека; он, разумеется, может их обдумывать, описывать, но он уже не субъект, не суверенное сознание. Редукция человека к его окружающим структурам, мне кажется, характеризует современную мысль».
История не создается человеком, ее сделали без него. «Может ли человек смириться с жизнью, состоящей из петель, пульсаций и скрытой силы? Можно ли отождествить себя с работой, требования и законы которой воспринимаются как чуждые? Можно ли быть творцом языка, возникшего тысячи лет назад, систему которого мы так и не поняли … внутри которого мы вынуждены сообщать свои слова и мысли, словно оживляя на краткий миг сегмент живой сети бесконечных возможностей?»
Человек, по Фуко, это некая мерцающая точка, мигающая в океане возможностей, вызванных глубокими подводными течениями, называемыми структурами. До конца восемнадцатого века не существовало человека, отделенного от своей витальной силы, плодотворной работы, от исторического измерения языка. Это недавнее изобретение, вышедшее из рук емиурга не более двухсот лет назад. И поскольку могут существовать науки о человеке так, как они сегодня обозначились, то привычный его образ должен исчезнуть. Фуко пишет в «Словах и вещах»: «Сегодня мы можем думать только о пустоте, оставленной исчезнувшим человеком». Смешны разговоры о свободном царстве человека: « Реальность такова, что человек есть изобретение, которое археология нашей мысли без труда приписывает недалекой эпохе … В наши дни скорее, чем об отсутствии и смерти Бога, можно говорить о конце человека … Человек исчезает», – предупреждает Фуко.
Достарыңызбен бөлісу: |