518
национально специфические предметы – их референты – могут получить свое
языковое обличие [6]. Вслед за С.Влаховым и С. Флориным термин «слово-
реалия» употребляют авторы коллективной монографии «Казахское слово в
русском художественном тексте». Для выявления содержательного потенциала
слов-реалий их значения описываются как структурные объединения
денотативных сем, несущих предметно-понятийную или чисто понятийную
информацию об объективной действительности, и коннотативных, отражающих
отношение говорящего к предмету номинации и характеризующих ситуацию
общения [7]. С.С. Волков и Г.Г. Панова отмечают, что «наименования реалий
выступают как средство создания национального и/или исторического колорита
художественного произведения». При этом подчеркивается, что такие единицы,
как правило, не имеют полных эквивалентов в других языках [8].
Н.Г.Михайловская, А.В.Аникина предлагают назвать данную группу
лексических единиц этнографизмами [9]. Некоторые ученые употребляют
термин «регионализм». Так, И.Е. Гальченко считает необходимым деление
регионализмов на называющие «специфические предметы и особые понятия,
которых нет и не было в русской жизни (типа башлык, чадра и др.) и элементы,
имеющие в русском языке эквиваленты, но отличающиеся от них «смысловыми
оттенками (типа арба, бурка и др.) или имеющие «адекватные семантические
эквиваленты», но отличающиеся от последних «своеобразной экспрессивно-
стилистической окраской (типа аул, кунак и др.)» [10].
В
научной
литературе
для
выделения
национальной
лексики
используется термин «локализм». Подчеркивается, что локализмы связаны с
бытом, жизнью народов СССР. А.А. Брагина отмечает, что «конкретные имена
находятся во власти конкретных представителей («имя – предмет»). О
синонимии таких имен говорят как о разных именах одного референта или о
синонимии,
отражающей
логические
отношения
«включенности
и
пересечения» между названиями одного референта» [2]. Данные термины
(регионализм, локализм), однако, используются для обозначения слов,
распространение которых ограничено отдельной географической областью
России.
Более общим является термин «лингвокультурема». По мнению В.В.
Воробьева, «лингвокультурема – это единица, включающая в себя единство
знака, значения, и соотносительного понятия о классе предметов. Семантика
лингвокультуремы представляет собой диалектическую связь языкового и
неязыкового содержания референта. Такая единица соотносится одновременно
и с собственно языковым планом, и со значениями о широко понимаемых
предметах материальной и духовной культуры, она входит не только в
собственно языковые, но и более глубокие внеязыковые парадигмы и синтагмы,
т.е. классификационные системы и способ применения в действительности
самих вещей» [11].
В нашем понимании, статус собственно казахских единиц в
билингвистическом тексте имеют казахизмы – слова казахского языка, не
зафиксированные в толковых словарях русского языка, не освоенные русским
языком. Казахизмы, с одной стороны, включают лексику казахского языка,
безэквивалентную по отношению к русскому. С другой стороны, существует
519
пласт лексических единиц, не имеющих полной эквивалентности в русском
языке. Можно говорить об относительной безэквивалентности этого пласта
собственно национальной лексики по отношению к русскому языку. В
казахском языке есть наименования предметов с узкоспециализированным
лексическим значением, отсутствующим в русском языке по объективным
причинам. Их специфика обусловлена определенными условиями жизни,
своеобразным бытом и шире – определенным мировосприятием. С этой точки
зрения значительный интерес представляют лексические единицы, имеющие
ярко выраженный национальный компонент в составе лексического значения.
Национальный
компонент
значения
–
доля
значения,
отражающая
специфически национальное представление обозначаемого.
В исследуемом материале представлены национальные единицы,
занимающие разное положение на векторе безэквивалентности. Национальная
лексика в одной своей части может быть отнесена к собственно
безэквивалентной; в другой части – к относительно безэквивалентной.
Несобственно национальная лексика представлена общевосточной
лексикой, неоднородной по своему составу. Прежде всего это лексика
тюркского происхождения. Д.С. Сагдуллаев отмечает: «Тюркизмами называем
единицы всех уровней языка, заимствованные русским (или же другим языком)
из тюркских (или через их посредство), для удовлетворения нужд, возникших
внутри принимающего языка» [12]. Следует отметить, что по своей природе
тюркизмы неоднородны. Не случайно существует различная терминология по
отношению к данной группе лексических единиц (ср. не вполне корректный
термин «среднеазиатская лексика»). Более узкий подход отражается в
конкретизации терминологического ряда: «киргизская», «узбекская» лексика,
хотя
речь
идет,
несомненно,
о
лексических
единицах
тюркского
происхождения.
Е.Н. Жанпеисов, анализируя этноспецифическую лексику казахского
языка, подчеркивает, что термины материальной и духовной культуры,
представленные в произведениях казахского писателя М. Ауэзова, являются в
своем
большинстве
общими
для
тюркских
языков
по
своему
фономорфологическому облику и семантической природе и составляют
гомогенные ряды, содержащие ценные сведения о давних этнокультурных
контактах между носителями этих языков [13]. Наблюдения ученого,
основанные на тщательном этимологическом анализе, позволили выявить
общетюркские корни значительного числа лексических единиц.
В нашем исследовании использован подход синхронный. Всю
общетюркскую лексику синхронно можно разделить на два пласта: 1)
общеупотребительные тюркизмы, имеющиеся во всех тюркских языках; 2)
тюркизмы, укоренившиеся в том или ином тюркском языке (в нашем случае –
казахском).
Особый
пласт
общевосточной
лексики
составляет
иноязычная
экзотическая лексика. На фоне собственно национальной лексики в
билингвистическом тексте выделяются экзотизмы. Экзотизмом абсолютным
может быть иноязычный элемент, слово-реалия, не имеющее референтивных
эквивалентов как в русской, так и в казахской культурной среде. Жанр