350
Р.К. Тлеухан
Е.К. Даурембеков
г. Астана (Казахстан)
ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ,
СВЯЗАННЫХ С ОГРАНИЧЕНИЕМ И ЛИШЕНИЕМ СВОБОДЫ В ПРАКТИКЕ
ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ И ТЕОРИИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
На сегодняшний день достаточно сложно определить, в законодательстве какого из
государств древнего периода появился исторически сложившийся институт мер пресечения,
связанных с ограничением и лишением свободы. На протяжении всей истории уголовно-
процессуальной науки вопрос о возникновении и развитии института мер пресечения,
связанных с ограничением и лишением свободы оставался весьма актуальным.
В древнейшем римском праве, выраженном в законах XII таблиц, вор, захваченный с
поличным (furtum manifestum), а также вор, у которого вещь обнаружена после кражи в
результате обыска, производившегося особым торжественным способом, карался
бичеванием, после чего отдавался во власть потерпевшего; в случае ночной или
вооруженной кражи вора можно было даже убить на месте [1, 220]. Как видим, законом
римской республики четко определен процессуальный порядок досудебного производства,
что предоставило возможность для дальнейшего развития самого судебного процесса.
Господство частного начала в древнем частносостязательном типе процесса сводило к
минимуму применения мер принуждения. Личная свобода обвиняемого (стороны в процессе)
ограничивались в редчайших случаях. Меры принуждения преследовали цель – обеспечить
возможное вознаграждение обвинителя-потерпевшего в случае выигрыша дела. Этому
способствовали имущественные ограничения или личная ответственность поручителя вместо
обвиняемого [2, 231].
В наиболее общем виде указанная позиция сформулирована профессором И.Я. Фойницким,
который полагал, что «в истории уголовного процесса энергия мер пресечения всегда стояла
в обратном отношении с развитием гражданской свободы» [3, 327]. История убедительно
доказывает, что институт мер пресечения, по сути, являлся регулятором публичных и
частных отношении, тем самым обеспечивая неразрывность процессуальных действий в
уголовно-процессуальной науке.
Как утверждает профессор И.Л. Петрухин, в английской Великой хартии вольностей
(1215 г.), представлявшей собой уступку королевской власти феодалам, говорилось: «Ни
один человек не будет арестован, или заключен в тюрьму, или лишен имущества, и мы не
найдем на него иначе как по приговору суда, по законам страны». Здесь провозглашена идея
законности арестов. Королевская власть уступила суду одно из важных правомочий –
решение вопроса о лишении человека свободы и собственности. Эта же идея была выражена
во французской Декларации прав человека и гражданина (1789 г.) следующим образом:
«Никто не может подвергнуться обвинению, задержанию или заключению иначе как в
случаях, предусмотренных законом» (ст.7) [4, 126].
В уголовном процессе Англии с 1679 г. действует институт «Хабеас Корпус»,
согласно которому каждый человек, считающий, что его арест (задержание) незаконен, может
обратиться в суд за проверкой и обоснованностью его содержания под стражей [5, 685-686].
Введение института «Хабеас Корпус» (Habeas Corpus Act) в Англии, коренным образом
повлияло на дальнейшее развитие досудебного производства, что в последующем получила
признание во всем мире.
Екатерина II сделала попытку ввести его в России. В знаменитом Учреждении для
управления губерний (7 ноября 1775 г.) говорилось: «Буде кто пришлет прошение в совестный
суд, что он содержится в тюрьме более трех дней, и в те дни ему не объявлено, за что
содержится в тюрьме, или что он в те три дни не допрашиван, тогда совестный суд
351
долженствует послать повеление, чтоб таковой был прислан и представлен в совестный суд
обще с прописанием причин, для которых содержится под стражей, или не допрашиван» [4,
128]. Учитывая исторически сложившуюся практику, законодательство того времени,
всячески подвергалось к существенным изменениям, имплементируя новеллы зарубежного
права в национальную правовую систему России.
Российский институт задержания исторически восходит к старофранцузскому
дознанию очевидных преступлений (flagrant delit), которое в классическом виде получило
закрепление в наполеоновском Уголовно-процессуальном кодексе 1808 г. Условия
очевидности преступления в УПК РФ предстают в виде оснований для задержания
подозреваемого [3, 235]. Сам термин «меры пресечения» образовался от сокращения
применявшегося в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года термина «меры
пресечения обвиняемому способов уклониться от следствия и суда» [6, 109].
Образование Казахского ханства и изменение политической структуры вызвало
необходимость в переработке правовой базы организации казахского общества.
Правовую
основу составляли «Касым ханнын каска жолы» («Касыма праведный путь» XVI в.) и «Жеті
жарғы» («Семь уложений» XVII в.) хана Тауке, закреплявшие феодальное обычное право
казахов. «Уложение» не предусматривало мер пресечения, но в случае неявки ответчика в
суд у родственников или аула, где проживал заподозренный, отгоняли часть скота, «дабы
хозяева отогнанного скота вора отделения своего насильно могли представить на
разбирательство беям» [7, 212]. Как известно, бии решали споры и разногласия, с которыми
обращались к ним стороны, исходя из важности обеспечения примирения сторон и мира
между ними, единения и обеспечения единства внутри и в сферах общежития, исходя из
необходимости искоренения не столько личных, сколько пороков общественного значения.
В целях упрочнения своей власти и возвышения над ханами старшего и среднего
жузов, в начале XVII века хан младшего жуза Абулхайр принял решение об установлении
дипломатических отношений с Россией. Но несмотря на все сложности, возникшие после
вступления Казахского ханства в состав России, данное исторически значимое событие
имело ряд положительных моментов развития правовой системы в целом.
Исторически значимым событием было принятие Конституции СССР 1936 г., в
которой (ст. 127) сказано: «Никто не может быть подвергнуть аресту иначе как по
постановлению суда или с санкции прокурора» [8]. Нередко надзор прокурора
распространялся на суд и оперативно-розыскную деятельность, где приоритет отдавался
обвинительной стороне по уголовным делам.
В советский период содержание под стражей как мера пресечения рассматривалась в
статье 70 Уголовно-процессуального кодекса Казахской ССР от 2 июля 1959 года и
назначалась в случае, «если за преступление по уголовному законодательству
предусматривалась наказание в виде лишения свободы на срок свыше 1 года, а также в
исключительных случаях, если за содеянное деяние санкция не превышала срока до 1 года»
[9].
С момента обретения независимости Казахстаном, ратифицированы международные
договоры, касающиеся защиты прав и свобод граждан при реализации мер, связанных с
изоляцией от общества. К числу таковых относятся: Всеобщая декларация прав человека
(1948 г.), Пакт о гражданских и политических правах (1966 г.), Международный билль о
правах человека, процедуры осуществлении Минимальных стандартных правил обращения с
заключенным (1984 г.), Минимальные стандартные правила ООН, касающихся отправления
правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила, 1985 г.), а также свод
принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой-бы то ни
было форме принятой резолюцией Генеральной Ассамблеи от 9 декабря 1988 года,
Минимальные стандартные правила ООН в отношении мер, не связанных с тюремным
заключением (Токийские правила) приняты Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН №45-
110 от 14 декабря 1990 года.
