Падение сурка Глава 1
жүктеу 1,01 Mb.
|
|
Падение сурка Глава 1 Жизненный путь Жан-Поля начался с провинциального французского приюта в городе Гренобль. О его родных родителях ничего неизвестно, но судя по всему, они не самые лучшие люди. Он знает лишь о том, что его младенцем нашли прохожие на улице. Почему ему дали такое имя — неизвестно, но он имеет на этот счёт некоторые догадки. Назвали его так в приюте. По всей видимости, кому-то из воспитателей нравился известный французский актёр Жан-Поль Бельмондо. Сам же он предпочитает пользоваться лишь именем Жан и всегда так представляется новым знакомым. Воспитатели приюта считали, что он родился в рубашке. Сначала выжил брошенный родной матерью, потом не погиб от клыков бродячих собак. А ведь те уже примерялись к его детскому тельцу. Одна псина на всю жизнь оставила ему отметину на левой щеке — безобразный шрам в виде звезды. Когда прохожие его нашли, собака вцепилась зубами ему в лицо. Добрые люди оттащили от него животное и тем самым спасли жизнь. Он же считал, что ему не повезло, ведь этот шрам постоянно доставляет неудобства. В детстве его из-за этого дразнили. Позднее из-за этой отметины с ним не хотели встречаться девушки. Лучше бы прохожие нашли его до того, как им решили перекусить дворняги. Из-за этого он возненавидел собак. Терпеть их не может. Надолго в приюте он не задержался. Вскоре его усыновила пожилая пара эмигрантов из СССР, точнее, из Одессы. В восьмидесятых железный занавес приоткрылся, и стартовала первая волна эмиграции из этой страны. Семья Кац имела некоторые накопления. Сначала они переехали в Израиль, а затем оттуда во Францию и прикупили домик в Гренобле. Они дали ему свою фамилию Кац, а от отца досталось отчество Моисеевич. Только во Франции отчествами никто не пользуется, так что мало кто из его знакомых знает имя его отца. Как и любой ребёнок двуязычной семьи, он с раннего детства одинаково хорошо говорил и на французском, и на русском. Так же он прекрасно знаком с культурой родины родителей. О том, что приёмный, он знал с самого начала. Родители от него этого не скрывали, да и социальные службы не давали об этом забыть. Их представители периодически навещали семью Кац. До определенного времени это его совершенно не беспокоило, поскольку ему достались лучшие родители в мире — так он считал, пока не наступил переходный возраст. Подростковый бунт и переживания привели к обиде на Моисея и Светлану. Он думал, что они его не любят, потому что он им не родной. Как же он тогда заблуждался и после горько жалел об обидных словах, сказанных им. Родители были уже немолодыми, когда его усыновили. Первым от старости погиб Моисей, который был старше жены на пять лет. Тогда Жан-Полю было семнадцать. Через полгода вслед за мужем отправилась на тот свет Светлана, которая настолько сильно любила супруга, что не вынесла жизни без него и зачахла. После смерти родителей он осознал, насколько же был глуп и неправ, но было уже поздно. Одноклассники в школе и все новые знакомые всегда поражались, когда узнавали его фамилию. Слышишь Кац, и представляешь себе невысокого щуплого юношу с тёмной кучерявой шевелюрой. Именно таким был его отец в молодости. Сам же Жан-Поль является олицетворением представления об истинном арийце: высокий, плечистый, с пшеничными волосами, квадратным подбородком и голубыми глазами. В детстве его таскали в музыкальную школу. Родители считали, что ему светит карьера музыканта, а он ненавидел музыку, потому что и в музыкальной школе ровесники его дразнили из-за шрама. Подростком после ссоры с родителями он с радостью бросил музыкалку. Но Моисей и Светлана настаивали на том, чтобы он ходил хотя бы в какую-нибудь секцию. Они умели настоять на своем. Но и парень пошёл в них характером, так что с одной стороны согласился, с другой же поступил вопреки их представлению о хорошем мальчике, который должен заниматься чем-то интеллигентным. Поэтому он выбрал секцию карате. Ему очень понравилось, ведь там учили правильно бить людей. Эти навыки ему сильно помогли поставить на место всех, кто смел над ним смеяться. А также тренировки развили его тело. В колледже он начал замечать на себе заинтересованные взгляды девушек, которых не отпугивал его шрам. Но он настолько привык к тому, что девушки его чураются, что опасался предпринимать попытки с ними познакомиться. Родители оставили ему неплохое наследство. Не миллионы, но доучиться в колледже хватит, чтобы не думать о том, что он будет кушать завтра. Плюс дом в Гренобле, который он сдал в аренду, поскольку учится в Париже. Жизнь рядом с горами даёт молодым людям разнообразный выбор увлечений: горные лыжи, сноуборд или альпинизм. Пару лет назад Жан-Поль увлёкся альпинизмом. Адреналин позволял отвлечься от плохих мыслей. Первый два года он ходил в горы вместе с группой студентов. У них всё было по уму: страховка, альпинистское снаряжение. Вначале адреналина хватало, но со временем этого ему оказалось мало. И в этом году он решил заняться более экстремальной разновидностью альпинизма — скалолазанием без страховки. Он считал, что достаточно умел и физически развит для этого. Сессию он сдал заранее, чтобы второго июня отпраздновать свой двадцатый день рождения в горах. Поскольку других настолько же отбитых на голову альпинистов не нашлось, в поход он отправился в одиночестве. Но простого бесцельного подъёма без страховки ему показалось мало, поэтому он усложнил задачу. Среди альпинистов ходят слухи, что в Альпах имеется паранормальное место, в котором бесследно пропадают люди. Говорят, что там видели инопланетян. В паранормальшину Жан-Поль не верил, но на это место хотел посмотреть и сфотографировать его, чтобы потом всем тыкать в нос фотографиями и говорить, мол, вот видите — нет там ничего такого. Весь год в свободное от учёбы время он упорно тренировался в скалолазании и был полностью уверен в своих силах. С собой у него имелся рюкзак с провиантом, палаткой, спальником, пенкой и маленькой газовой горелкой. Всё очень лёгкое, специально предназначенное для альпинистов. Если бы он взял с собой колья и веревки, то рюкзак весил бы в несколько раз тяжелее. От автобусной станции вначале он передвигался безопасными туристическими тропами. Ни к чему рисковать там, где этого не требуется. Первого июня ко второй половине дня он добрался до спуска к Проклятому ущелью и разбил лагерь, после чего решился на спуск по склону ущелья. Самое сложное в скалолазании не подъём, а спуск. Но Жан прикинул высоту склона и пришёл к выводу, что до темноты успеет спуститься, передохнуть и подняться наверх. С собой он взял лишь компактный фотоаппарат и фляжку с водой, чтобы попить после спуска. Все остальные вещи остались наверху в лагере. Первые несколько десятков метров спуска прошли без проблем. Когда же он оказался на середине склона, ущелье начало затягивать туманом. Парень ускорился, желая оказаться внизу до того, как ограничит видимость, но как он ни старался, туман продолжал сгущаться быстрее, чем он спускался. Вскоре он с трудом мог разглядеть, что находится в пяти метрах. На склоне начала конденсироваться влага. В какой-то момент правая ладонь соскользнула с мокрого камня. Жан попытался ухватиться за другой уступ, и у него это почти получилось, но тут соскользнула правая стопа и парень не удержался. Он полетел вниз, не зная, сколько метров осталось до земли. Он постарался сгруппироваться и… Удар выбил из него дух. Что-то хрустнуло, после чего он больно ударился головой. Его сознание погрузилось во тьму. * * * Настолько отвратительного пробуждения Жан не мог припомнить. Голова раскалывалась и кружилась, его тошнило, всё тело болело, но больше боли причиняла сломанная левая нога. Он не сразу смог осмотреться вокруг, а когда сумел, то обомлел и подумал, что ко всему прочему у него ещё и галлюцинации. Вместо ущелья он находился на вершине холма, с которой открывался вид на бескрайний лес. Лишь на холме не росло никаких растений, словно на скальном грунте, хотя земля под ним на вид вполне обычный суглинок. Он и щипал себя, и закрывал глаза, и тёр их, но ничего не менялось. Его взору представал всё тот же пейзаж: пустынный холм, лес вокруг, голубое небо над головой и… Большое красное светило по центру небосвода, которое размером в раза в два превышало Солнце и было на него ничуть не похоже. — Красное? — широко распахнул он глаза и даже на мгновение позабыл о недугах. — Это как?! С головокружением он ещё готов был смириться, но никак не с тупой болью в месте перелома, усиливающейся и принимающей характер резкой, пульсирующей при попытке наступить на ногу. Как назло, из вещей у него ничего не осталось. Фляжка, и та раскололась от падения и из неё вытекла вся вода, намочив ему штаны. — Стоп! — замер он и прекратил попытки встать на ноги. — Солнце в зените? Сейчас? Ведь было ближе к вечеру, когда я упал. Сколько же я провалялся без сознания? Думать о многогранности мира и паранормальных явлениях не давала боль. И всё же Жан-Поль задумался над вопросом: как и где он очутился? В голову пока приходил один вариант — он попал. Видимо, не зря о проклятом ущелье ходят недобрые слухи. И не все пропавшие там люди погибли в потаённых уголках Альпийских гор. Некоторые из них вполне могли попасть, как и он в… другой мир. На это намекал иной колер светила и незнакомые деревья. Вроде смотришь беглым взором — обычные деревья: коричневые стволы, зелёные кроны. А если приглядеться, то сразу становится заметна их инородность: листва непривычной формы, кора не с такими наплывами. Кое-как, преодолевая боль в ноге, он встал и тут же пожалел об этом. Ногу прострелило так сильно, что из глаз брызнули слёзы. Но идти надо. Единственное спасение внизу холма в лесу. И он поковылял со скоростью улитки, стараясь не наступать на поломанную ногу и не скатиться с холма кубарем. Потихоньку он добрёл до ближайших деревьев и принялся подбирать ветки и отламывать от них сучья. Верёвок для наложения шины нет, поэтому пришлось рвать рубашку. Спортивные штаны для альпинизма из слишком добротной ткани: настолько прочные, что руками их не порвать, на удобных подтяжках, чтобы не сползали в самый ответственный момент. Рубашку он разорвал на полосы. Её едва хватило для наложения шины. Под ней на теле осталась лишь чёрная майка. Все материалы собраны, осталось главное. Он зажал в зубах палочку и вправил ногу. В этот момент Жан осознал, что до этого была не боль, а щекотка. От того, что он ощутил в этот момент, в глазах потемнело. Он не сдержал громкий крик. Когда сознание вернулось, он дрожащими руками принялся накладывать шину. Мешала слабость и пелена перед глазами. Палки выпадали из рук. Полосы ткани он с трудом оборачивал вокруг голени. Узлы не хотели вязаться. Но всё же потихоньку он справился. Шина была наложена по всем правилам первой помощи. Каждый французский альпинист в обязательном порядке проходит курс подготовки, который включает в себя оказание первой помощи пострадавшим. Когда юный Кац решил заняться альпинизмом, его заставили пройти подготовительные курсы. Тогда его это напрягало — хотелось скорее попасть в горы. Теперь же он был благодарен за полученные знания. Правда, на этих курсах ещё обучали правилам организации восхождений. И он эти правила грубо нарушил. Во-первых, отправился в горы один. Во-вторых, не оформил маршрутную документацию, потому что грубо нарушил ещё одно правило об экипировке, ведь он хотел заниматься экстремальным скалолазанием. Теперь можно даже не надеяться, что его будут искать, поскольку об его походе никто не знает. Даже если бы и стали разыскивать, то не найдут, если только не умеют перемещаться между мирами. Теперь он понял, насколько идиотский поступок совершил. Адреналина захотелось? Ну так получил его выше крыши — захлебнуться можно. Только что-то никакого удовольствия от этого он не испытывает. Лучше бы и дальше занимался относительно безопасными восхождениями по всем правилам. — Обычный французский студент черт-те где… Что-то мне это напоминает. На книгу похоже… Хотя нет, о французских попаданцах мне читать не доводилось, в основном об англичанах, американцах и русских… Разговором с самим собой он пытался унять нервное напряжение и позабыть о боли, которая простреливала ногу, когда он на неё наступал. Пара увесистых палок, обломанных для удобства, превратились в эрзац-костыли. С ними ходить стало легче, но парень ещё не привык к такому способу передвижения, оттого со стороны напоминал припадочного хромоножку. Куда идти — непонятно. Для начала Жан решил обойти холм по границе, которая отделяла его от леса. Следовало обнаружить признаки цивилизации, если они тут есть. Если же нет, то хоть в петлю лезь, но и с этим непросто из-за отсутствия верёвки. С нынешним уровнем мобильности он не сможет прокормиться в лесу. Если быть откровенным, то ему сложно было бы найти хоть что-то съедобное в обычном земном лесу, не говоря о незнакомом инопланетном. Во Франции с лесами не очень. Они есть, но почти все являются заповедниками, в которых не приветствуется заниматься охотой и собирательством. А уж он, как типичный городской житель, в лесу бывал всего несколько раз, и то это были пикники, на которые с собой тащишь много еды, а оттуда гору мусора. Об охоте Кац знал лишь то, что она существует и что кто-то ею занимается в качестве хобби. Уже на первых пятидесяти метрах он проклял свою идею. Передвигаться с шиной на сломанной ноге и с парой коряг вместо костылей врагу не пожелаешь. Но деваться некуда. Идти куда-то наобум ему казалось большим безумием, чем лезть на скалу без снаряжения. Граница между лесом и холмом чётко различалась. Словно некие высшие силы взяли и уничтожили всю растительность на возвышенности. Чем дальше он проходил, тем более ровным казался круг с центром на вершине холма. И тем больше в его душе поднималась волна страха перед земляной горой. Ведь такого не бывает, чтобы в одном месте трава росла, а рядом на вполне пригодном для этого грунте нет. Тут или какое-то опасное излучение, убивающее всё живое, или что-то иное не менее роковое. Обход холма в обычном состоянии занял бы минут двадцать. Но Жан потратил на это больше часа и настолько вымотался, что в конце прилёг на травку, чтобы отдохнуть. Итогом обхода стало обнаружение двух тропинок. Они располагаются в противоположных сторонах: одна на условном Западе, а другая на Востоке. Кем натоптаны тропы, естественно, он не сумел понять. Следопыт — это не про Каца. Вот если бы там была дорога со следами от автомобиля или хотя бы телеги, тогда очевидно, что она рукотворная. А тропа может с одинаковым успехом быть протоптана как зверьми, так и людьми. Он надеялся на последнее. По очевидным причинам его выбор пал на ближайшую тропу, которая ведёт на Запад. Ковылять на одной ноге и корягах лишних полчаса до восточной тропинки казалось извращённой пыткой. Его ноздри уловили слабый запах мокрой листвы и разогретой светилом древесной смолы. Справа вроде бы мелькнула быстрая тень, но когда он неловко обернулся, то никого не увидел. Дальше он шёл с опаской, вертел головой из стороны в сторону, вглядывался в просветы между деревьями и вслушивался в звуки. Лес жил своей жизнью. Шуршала листва, в кронах деревьев шумели листья на ветру, вдалеке щебетали птицы. Но больше всего шума создавал он своим ковылянием. Ветки деревьев словно специально оказывались под ногами и громко хрустели, листва шуршала. Он натыкался эрзац-костылями на ветки и задевал ими ближайшие стволы. Прыгая на здоровой ноге, он громко топал. При этом двигался со скоростью улитки. Через несколько часов его начала одолевать жажда, а силы с каждым следующим шагом покидали его. Хотелось есть. А лучше всего упасть и просто лежать. Но если сделать это в лесу, то есть шанс из него никогда не выбраться. Неожиданно из-за поворота тропинки показался небольшой ручей. Усталый путник с жадностью напился из него ледяной воды, от которой сводило зубы. Тут он решил сделать привал, поскольку дальше идти не осталось сил. Неподалеку от ручья обнаружился поваленный ствол дерева с вывороченными корнями. Жан решил, что тут получится неплохое укрытие. Он собрал по округе ветки и под углом сложил их на ствол. Сверху наложил дёрна. Получилась односкатная крыша. Под ствол он наложил ещё дёрна и забрался на импровизированное ложе. Стоило ему лечь, как силы окончательно покинули его. Веки будто налились свинцом. Он перестал сопротивляться накатившей сонливости и отправился в царство Морфея. Пробуждение Жана было не самым приятным, и это мягко сказано. Он ощутил колющую боль в боку, а когда открыл глаза, то обнаружил источник боли — стальной наконечник копья, который упирался ему в бок… Глава 2 Мало приятного, когда просыпаешься в незнакомом лесу на другой планете, у тебя болит нога, голова и ломит спину от лежания на земле, а тут в тебя ещё тычет копьём низкорослый мужчина. Красное светило уже взошло. На листве появилась роса. Жана колотило от высокой температуры и промозглое утро казалось куда более холодным, чем он оно есть. Аборигена с человеком роднило строение тела: две руки, две ноги, голова. На этом сходство заканчивалось. Бледнокожий, лысый, в коричневых кожаных штанах и безрукавке, на ногах кожаные мокасины. С большими обвислыми ушами как у летучих мышей и огромными темными глазами. Пальцы рук длиннее человеческих. И не важно, что он ростом метр с кепкой. Пигмеям их небольшой рост ничуть не мешал убивать колонистов и заниматься каннибализмом. Коротышка что-то грозно прокричал на незнакомом языке. Надавивший в бок наконечник копья и приглашающий жест левой руки дал понять, что он требует выбираться из-под дерева. Кряхтя и подволакивая левую ногу, Жан выполз из шалаша и обнаружил группу поддержки коротышки. Всего он насчитал шестерых дикарей. Все одеты однотипно и вооружены копьями, но примитивность оружия не внушала оптимизма. У него-то и такого нет. Когда Жан попытался взять палку, чтобы с её помощью подняться на ноги, аборигены оскалилась, обнажая заострённые зубы, от вида которых бросало в дрожь. Тут желание брать что-либо в руки исчезло, как не бывало. Он схватился за ветки поваленного дерева и принял вертикальное положение. — Я заблудился, — максимально мирно улыбнулся он и продемонстрировал пустые руки. — Видите, я безоружен. Извините, если это ваша территория. Я не хотел сюда заходить. Проводите меня к людям, пожалуйста. Первый коротышка стал тыкать в него пальцем и что-то сказал своим товарищам. Ты дружно загоготали, после чего наставили на человека копья. Тыкая ими в его сторону, они заставили его идти в нужном им направлении. — Эй, я ранен! Можно хотя бы палку возьму? — показал он в сторону «костыля» и изобразил, как опирается на него. Вместо ответа ему в живот упёрлось копьё. — Всё-всё, понял! — поднял он руки. Аборигены снова заржали и погнали его дальше. Он не поспевал за их темпом и постоянно падал. В эти моменты коротышки ржали как кони. Они грозно кричали на него, злобно скалились, наносили болезненные уколы копьями. После этого его тело обзавелось царапинами, которые кровоточили и доставляли дополнительные неудобства. В итоге аборигенам надоели его падения. Один из них врезал Жану по голове древком копья, отчего он рухнул на землю и поплыл. В голове помутнело. Он недавно и так заработал сотрясение мозга, а второй удар лишь усугубил последствия. Коротышки связали пленника, соорудили волокуши и привязали его к ним. После этого двое из них впряглись в волокуши и довольно бодро потащили их. Когда первая пара устала, их сменили напарники. Так они и тащили по очереди землянина, а он боролся со слабостью и головокружением. Весь путь прошёл как в тумане. Деревья двоились и троились. Три раза его вывернуло наизнанку, и хорошо, что он успевал повернуть голову набок, а то мог бы захлебнуться. Хотя казалось, что и выворачивать нечем, ведь он довольно долго ничего не ел, о чём настойчиво напоминал желудок. В свой лагерь дикари притащили пленника ближе к полудню. Близость их места обитания первым выдали ароматы помойки, причём в самом суровом её проявлении. Запахи испражнений перебивала вонь тухлятины. Кучками были навалены обглоданные кости, обрывки шкур и щепки. В очередной раз расставшись с содержимым желудка, Жан прохрипел: — О выгребных ямах вы явно не слышали, — его поразило, что сами аборигены не морщатся, хотя его от этой вони коробило. Хотелось оказаться от этого места подальше. Гадили и мусорили дикари под каждым кустом, о чём недвусмысленно намекали следы их грязных дел. Помимо этого в округе не осталось хвороста и торчали остатки от молодых деревьев, которые были вырублены на древки копий. Сами древки сушились в тенечке. Вторым признаком присутствия разумных стал дым, исходящий от костра. Возле огня сидел пожилой абориген в набедренной повязке и с накинутой на плечи серой шкурой неизвестного животного. Эта шкура знавала лучшие времена: вся истертая, местами рваная, часть шерсти клоками повылезала, а амбре кислого пота резало глаза при приближении к этому деду. С жилищами местные жители не заморачивались. В центре вытоптанной поляны построен единственный шалаш, технология изготовления которого недалеко отошла от последнего строения Жана. Ветки, палки, дерн — вот и все материалы. Сделано всё тяп-ляп и не рухнуло только благодаря чуду. Внутри через проем на земле видны шкуры. Помещение небольшое, но судя по всему, спят там всем племенем, и то, скорее всего, только во время непогоды. В остальное время, как и сейчас, сидят на пеньках, шкурах или просто на земле. Навстречу охотникам устремилось всё племя. До этого каждый был занят своим делом. Из тенька под раскидистым деревом, где сушились древки для копий, выбрался хромой мужчина с шрамом, который пересекал правую половину лица ото лба до щеки. Он щурился на правый глаз и передвигался, опираясь на палку. Левая нога у него искривлена, словно при открытом переломе, который неправильно сросся. В иной момент юный Кац ему бы посочувствовал, но видя на лице инвалида лишь хищный интерес, всё человеколюбие куда-то испарилось. Так смотрят не на гостя, а на запеченную индейку. Заголосили женщины… скорее всего. В их половой принадлежности Жан не был уверен. От мужчин их отличало лишь хрупкое телосложение и небольшие бугорки на месте грудей. А так одеты аналогично мужчинам. Детвора в возрасте от двух до восьми лет сверкала голыми телесами. Тут уже различие полов было заметно: есть висюлька — парень; нет — девушка… наверное, но это не точно. Всё же Кац не считал себя знатоком размножения ксеносов. Всего в племени он насчитал двадцать восемь особей. Из них шесть охотников, инвалид, дед, две сморщенные старухи с с обвисшими ушами. Остальные женщины и дети примерно в одинаковой пропорции. Заниматься любительской антропологией ему помешали радостные возгласы женщин. Те тыкали в него пальцами и смотрели с таким предвкушением, что не оставалось сомнений в каком качестве они его видят. А когда обрадованный дел стал подкидывать в огонь побольше дров, то и вовсе сомнения развеялись. — Мамочки! — сглотнул Жан горькую и вязкую слюну. — Я же человек! Вы же не собираетесь меня съесть? Это же дикость! Так нельзя! Его мнение никого не интересовало. Тот самый охотник, который его нашел, приближался к нему с ножом и стальным блеском в глазах. Откуда он взял нож — загадка с неизвестными данными. Но нож у него, что удивительно, был кремниевый. В голове Каца не укладывались факты. Как может такое быть, что на копьях отличного качества стальные наконечники, при этом пользоваться кремниевым ножом. Впрочем, размышлять над странностями металлообработки аборигенов стало недосуг. Он в патовом положении: связан и привязан к волокуше, со сломанной ногой, проломленной головой, израненный, с температурой и безоружный. А вокруг почти три десятка голодных дикарей. Дети радостно визжали и облизывались, что не добавляло к ним теплых чувств. Девушки принялись нарывать больших листьев, напоминающих пальмовые. Дедок активно ворошил угли и с предвкушением разглядывал пленника. — А-А-А! Округу огласил жуткий вопль землянина. Как оказалось, кремниевым ножом при умении легко вскрывается грудина. То, с каким хладнокровием это проделал охотник, напугало Жана больше, чем тот момент, когда он узрел своё сердце в его руке. На этом глаза перестали демонстрировать картинку… * * * — А-а-а! Жан распахнул глаза и прекратил вопить. Ему было плохо, но не настолько, как мгновение назад. Красное светило ознаменовало полдень, при этом он с удивлением обнаружил, что вокруг никого нет, тело не покрыто порезами, а на груди отсутствует страшный разрез. Сердце исправно гоняет кровь по венам, а не зажато в окровавленной руке дикаре. Более того, ни вони тухлятины, ни запаха дыма — ничего подобного нет и в помине. Зато присутствует пустынная земляная возвышенность, с которой начался его путь в этом мире. — Странно, — разглядывал он свою левую ногу, — и шина пропала. — Он нахмурился. — И перелом не вправлен. И… — ощупал он себя. — Рубашка целая и на теле… Но я же умер, а теперь жив. Так не бывает. Неужели весь этот кошмар мне приснился? Чем больше он размышлял, тем сильнее уверял себя в том, что это всего лишь был страшный сон. Пришлось повторить всё сначала: вправление кости, наложение шины, изготовление заменителей костылей. — Говорила мне мама не ходить налево, — поковылял он в сторону восточной тропы. Та оказалась на месте, что заставило парня насторожиться. — Вещий сон… Точно! Это был вещий сон. Предупреждение свыше. А я не верил в эту мистическую муть. Нет, точно налево не пойду. Восток наше всё! Новая тропа почти не отличалась от той, что «приснилась» парню. Но он шагал быстрее. Во-первых, хотел оказаться подальше от лагеря местных пигмеев. Во-вторых, сэкономил силы на разведке территории. В-третьих, быстрее приспособился к палкам-ковылялкам и меньше спотыкался. В пути он наткнулся на куст с красными ягодами размером с крыжовник. Присмотревшись, заметил, что некоторые ягода поклеваны птицами, оттого решился их попробовать. Они оказались очень сладкими, напоминали на вкус малину скрещенную со смородиной. Он долго не мог оторваться от куста. Когда понял, что наелся, то продолжил собирать ягоды в расколотую фляжку. После ягод сильно захотелось пить. К счастью, тропа через час вывела его к ручью, из которого удалось вдоволь напиться. Жан жалел о поломанной фляге. С одной стороны она всё равно продолжает ему служить, с другой же, было бы лучше наполнить её водой. С горечью на душе он продолжил путь, но не прошел и десяти метров, как из-за деревьев показался отряд. На встреченных до этого дикарей эти парни совсем не проходили. Высокие, крепкие и у каждого по короткому мечу, закреплённому в ножнах на поясе. Поверх туник по колено у них надеты однотипные серебристые нагрудники. За спинами видны щиты, висящие на перекрещенных ремнях. На ногах деревянные сандалии. На головах серебристые шлемы. Купол шлема полусферической формы, козырёк в виде пластины, закреплённой несколько выше нижнего края шлема, характерный широкий назатыльник и подвижные нащёчники — прямо-таки копия шлема римского легионера. Но основное их отличие от коротышек не унифицированная форма, обилие металла и чистота белоснежной кожи. У них как и людей имелись волосы на голове, из-под которых торчали заострённые кончики ушей. — Эльфы?! — встал он как вкопанный и приоткрыл рот от изумления. Если бы не уши, он бы принял их за римских легионеров. Только тех изображали в красных туниках, а эти щеголяли в зелёных. У идущего впереди эльфа спереди на нагруднике изображено белое дерево с густой зелёной кроной. Воины самоуверенно, словно чувствовали себя хозяевами положения, двигались в его сторону. Они даже оружия не доставали. «Это какие-то неправильные эльфы, — подумал он, оставаясь неподвижно на месте. Деваться некуда — сбежать он не может, оружием не обзавелся. — Без луков, в доспехах и не заморыши, как их описывают фантасты. Крепко сбитые мужики со взглядами матёрых убийц — типичные легионеры. А главный у них наверняка тот, который с деревом на нагруднике. Мелорн, что ли, намалеван?» Хотелось думать, что хотя бы эти аборигены окажутся добрее, чем коротышки. Но что-то Кацу в это особо не верилось. Командир приблизился к нему, а остальные эльфы взяли в кольцо. Среднего роста, жилистый, с пепельно-седыми вьющимися волосами и широко посаженными зелёными глазами. Лицо прямоугольное, нос тупой, щеки впалые, губы округлые и толстые. Если не уши, то на сказочного эльфа и вовсе не похож — типичный тулузский фермер. — Эй, человек, что ты тут делаешь? Естественно, Жан-Поль его не понял. Услышал незнакомую мурлычущую речь, а дальше думай что ответить. А не ответить невежливо — такие парни могут и лицо поправить, посчитав себя обиженными. — Не понимаю, — покачал он головой из стороны в сторону. — Вы говорите на французском? На русском? — перешёл он на другой родной язык. Но видя в глазах эльфа непонимание, продолжил на другом языке: — Английский? Вы на английском говорите? — Ты чего там бормочешь, животное? — скривил презрительную мордаху эльф. — Ты чей раб? Беглый? Думал, что сможешь в лесу скрыться? Кац натянул извиняющуюся улыбку и развёл руками: — Простите, не понимаю. Я вашего языка не знаю. Подскажите, пожалуйста, где живут люди? Люди, — потыкал он себя в грудь указательным пальцем. — Я человек, — он перевёл палец на воина. — Ты эльф. Люди где? — руками он обвел широкий круг. — Ты смеешь тыкать в меня пальцем, животное? — перекосило от злости лицо эльфа. В следующий миг Жан-Поль не успел понять, что произошло. Он лишь успел разглядеть кулак, несущийся навстречу с его лицом, а потом свет померк. Зрелый щуплый эльф с огненно-красными вихрами, выбивающимися из-под шлема, подошёл к командиру и склонился над бессознательным телом человека. Треугольно-вытянутое лицо проявляло живейший интерес к объекту исследования. Он принюхался, раздувая ноздри орлиного носа. Протянул правую руку к шее Панч и сдвинул вниз майку. — Что скажешь, Лоррий? — кивнул ему командир. — Рабской метки нет, — перевёл он медовые глаза на него. — Иллиниар, от этого животного не пахнет лесом. Он оказался тут недавно. Судя по следам, — кинул он взор на тропу, — он пришёл со стороны Холма. — Гость из другого мира? — задумчиво помассировал подбородок Иллиниар. — Сам же видишь — одежда на нём нездешняя, господского языка не знает и это, — снял он с его пояса перемотанную скрученными травинками фляжку. Иллиниар покрутил пластиковую коричневую фляжку в руках и понюхал её. — Материал незнакомый, а так обычная фляга для воды. Лопнула только, словно на неё упало что-то тяжёлое. — Ага, — кивнул Лоррий. — Например, на неё свалился её владелец. Тогда он и ногу сломал. Перелом явно недавний. — Значит, — нахмурился Иллиниар, — кто-то недавно активировал портал. Думаешь, этот тот, кого мы ищем? — А кто же ещё? Мы идём по следам, которые ведут к Холму. Наш клиент владеет магией. От холма движется раненый иномирец. Несложно сложить два плюс один. — И всё же нужно убедиться, вдруг это уловка, чтобы сбить нас со следа. Не думаешь же ты, что особа таких кровей отправится в мир, в котором проживают эти животные? — легонько пнул он кончиком сандалии лежащего Жан-Поля. — Почему нет? — отозвался Лоррий. — Раз уж беглец решился на побег, то… — До Холма осталось недалеко, так что дойдём и осмотримся. Заодно убедимся, что это животное оттуда. Один из воинов — высокий, полноватый и плотно сбитый, с винными короткими волосами, ромбовидным вытянутым лицом, крошечным носом и дегтярно-чёрными глазами ворчливо пробурчал: — Командир, а с животным что делать? Таскаться с ним туда-сюда тяжело будет. — Конечно же, Фреос, мы с ним таскаться не будем, — насмешливо скривил губы Иллиниар. — Ты с Тананисом покараулите это тело и целебными зельями приведёте в надлежащее состояние. За такого молодого и крепкого раба нам дадут хорошую цену. Если повезёт, то сумеем его продать на арену. — Будет на что посидеть в кантине, — радостно изогнул полные губы Фреос. — А мы с парнями пробежимся до Холма, — махнул он остальным, и эльфы перешли на бег трусцой дальше по тропе. — Ты слышал, Тананис? — обернулся Фреос к напарнику. — Нужно это животное вылечить, а то ублюдки с рабского рынка не дадут за него хорошую цену. Раскрой ему пасть, а я залью зелье. — Дурень, — усмехнулся такой же крепыш с чёрной шевелюрой, серыми глазами и носом картошкой. — Сначала перелом ему нормально вправь и проверь, нет ли других травм. — Трогать это животное?! — брезгливо скривилось лицо Фреоса. — Ты слышал командира. На арене за него дадут двойную цену, поэтому товар должен выглядеть презентабельно. А хромой он им не нужен. — Эх, — вздохнул Фреос, садясь на четвереньки и протягивая руки к шине, — чего только не сделаешь ради двойной выпивки… Глава 3 Жан-Полю совершенно не нравилась тенденция чуть что — терять сознание. За короткий промежуток времени он отключился уже четыре раза, и каждый раз, когда приходил в себя, попадал в новую неприятность. Сначала сломал ногу и заработал сотрясение мозга. Потом попал в плен. Затем его сожрали мерзкие коротышки-дикари. И вот новая напасть — он снова пленник и его с завязанными за спиной руками эльфийские солдаты ведут через лес на верёвке. На любые попытки что-нибудь сказать и воззвать к их милосердию он получает болезненный тычок по болевым точкам. Следов не остаётся, но боль такая, что хочется выть на всю округу. А кричать нельзя, иначе получишь дополнительную тычку. В этой ситуации был лишь один приятный момент — в остальном он больше не испытывал недомоганий. Перелом чудесным образом сросся. Голова перестала кружиться. Зрение стало чётким. И в целом он ощущал себя здоровым, как до падения со скалы, словно его и не было. Но падение было. Он же чувствовал весь тот комплекс неприятных последствий. В голове не укладывается, как возможно столь быстрое исцеление. Даже современная земная медицина на такие чудеса неспособна. Если перелом несерьёзный, то парень минимум месяц должен был ходить с гипсом на костылях. А тут получил удар, от которого потерял сознание, открыл глаза, и здоров. Красное светило успело лишь дойти до горизонта, следовательно, не прошло и трёх часов в бессознательном состоянии. Единственное объяснение, которое он мог найти — действительно произошло чудо. Причём чудо рукотворное. Не так просты эльфы, как кажутся на первый взгляд. При их примитивном оружии можно подумать, что они находятся на уровне античного или средневекового развития, но при этом используют столь мощные лекарства, которые ускоряют регенерацию тканей в сотню раз. Такие бы лекарства, да на его родину, и тогда земная медицина сделала бы семимильный шаг вперёд. И ведь получается, что у эльфов такое лекарство стоит недорого и общедоступное, иначе они не стали бы его тратить на первого встречного. Больше всего его в данной ситуации беспокоила своя судьба. Зачем они его пленили? Куда ведут? Что будут с ним делать дальше? Неужели они такие же каннибалы, как коротышки? Тогда его судьба незавидная. Пленника вели в середине строя. Пятеро эльфов впереди и столько же сзади. У него было немало времени разглядеть тыльную часть пленителей. У каждого из них, помимо высокого прямоугольного щита на спине, под ним на поясе подвешены фляга и мешочек с провиантом. Весь груз держится за счёт двух кожаных ремней, которые крест-накрест проходят через плечи. Без них ремень под такой тяжестью постоянно сползал бы. Эльфийские легионеры держали ровный походный темп. Периодически они делали привалы, на которых устраивали перекус, который готовили в походном котелке. На время привала Жан-Полю развязывали руки и давали немного еды. Пища непритязательная: жареные пресные лепешки и каша наподобие полбы с вяленым мясом, которое разваривалось и становилось мягким. Их марш длился трое суток. Кац хоть и спортивный парень, но ему пешие длительные переходы давались тяжело. Жёсткие альпинистские ботинки не предназначены для таких походов, из-за этого ноги болели, но приходилось терпеть. Чуть что — он получал болезненный тычок по болевым точкам. Сбежать казалось невозможным, хотя он на протяжении всего пути всё время думал о побеге. В туалет под присмотром. На ночь легионеры разделяли дежурства. При этом дежурные не филонили, а ответственно подходили к своим обязанностям. За пленником был круглосуточный присмотр. Из переговоров эльфов удалось вычленить несколько слов. Например, обращение к нему «животное». Он предполагал, что это нечто обидное, но значения слова не понимал. Также удалось запомнить имена легионеров, поскольку они часто их упоминали при обращении друг к другу. На третьи сутки они покинули лес и вышли на отличную мощеную камнем дорогу. Франция унаследовала от Римской империи дороги и некоторые архитектурные постройки. Жан-Поль как-то ездил на школьную экскурсию и им демонстрировали всё это. И он готов был поклясться, что это преторианская римская дорога. Дороги в Риме разделялись на три типа. Преторианская или общественная, она же военная — шириной от шести до двенадцати метров. Ими соединяли крупные римские города. Просёлочная дорога шириной четыре метра — самая распространенная. Такими дорогами соединялись между собой посёлки и деревни. Третий тип — частные дороги, которые шли к поместьям и были шириной от двух с половиной до четырёх метров. Эта дорога типичная просёлочная. Но вскоре она влилась в основную двенадцатиметровую общественную. И если на первой дороге они никого не встретили за время пути, то тут было весьма оживлённо. Запряжённые белоснежными единорогами одноосные телеги сновали туда-сюда в несколько рядов. Управляли ими одетые в тоги и туники эльфы. Основное предпочтение в одежде они отдавали белому и зелёному цвету. Все в деревянных сандалиях с кожаными ремешками. Жан-Полю казалось, будто он обдолбался наркотой и ему всё это мерещиться. С одной стороны, он словно попал в прошлое в Римскую империю. С другой стороны, вместо римлян тут эльфы. Вместо лошадей единороги. Это какое-то безумие. Из-за телег пешеходам приходилось жаться к обочине. Пеших эльфов тоже встретилось немало. Где-то через полчаса передвижения по основной дороге Кац впервые в этом мире увидел человека. Худой мужчина с опущенной головой и взъерошенными чёрными волосами толкал перед собой небольшую деревянную тачку. Как и все местные транспортные средства, на ней были колеса из двух деревянных плах, сколоченных друг с другом с помощью брусочков. Тачка нагружена несколькими тяжёлыми мешками. Человек старался не поднимать головы и не смотреть в глаза эльфам. На нём была надета потрёпанная серая шерстяная туника, а вместо сандалий на ногах сланцы: деревянная подошва с тремя отверстиями, в которые пропущена верёвка. Сланцы громко шлёпали при ходьбе. Жан-Поль разглядел на шее мужчины татуировку в виде символов незнакомого алфавита. Позади человека с важным видом вышагивал толстый эльф в белоснежной тоге. При виде такой картины у него в голове сложилась картина из разрозненных паззлов. Раб! Тот мужчина раб. Эльфы тут хозяева, а люди рабы. И пленители его шею разглядывали не просто так, а искали рабскую метку. Когда же не нашли, то обрадовались. Ещё бы им не радоваться, если нашли ничейного раба. И наверняка легионеры ведут его продавать, словно скотину. Их десятник наверняка разозлился за проявленное непочтение со стороны раба к господину — это когда врезал ему. Ведь наверняка эльфы привыкли к тому, что рабы перед ними ведут себя тише воды ниже травы. Новость хоть и жуткая, но она обрадовала Жан-Поля. По крайней мере, его не собираются сожрать. Конечно, в том, что его сделают рабом, нет ничего хорошего. Но, по крайней мере, он живой и здоровый. А пока он жив, то всегда есть шанс на обретение свободы. К вечеру показались монументальные городские стены из камня. Десять легионеров миновали очередь из телег и свободно прошли через широкие ворота. Основная магистраль является продолжением той дороги, которая шла к городу. У центра она сошлась с другими такими же магистралями, естественным образом создавая радиальную планировочную структуру города. Ничего похожего на регулярный городской план не наблюдалось. Сетка улиц состояла из основных магистралей, имеющих примерно радиальное направление, и множества мелких, тесных и узких улиц и переулков, соединяющих их. Город разделен на две условные части. В одной ближе к стенам проживает беднота, и здесь господствовали многоэтажные доходные дома (инсулы) в стиле древнеримской архитектуры. Основой её являются циркульная арка. Арочные проёмы удерживаются взаимным распором камней и передают общее давление на обе подпорки. Это позволяет возводить многоэтажные строения. Во второй части города ближе к центру расположены обширные и роскошные особняки. Удивительное место. С одной стороны великолепные архитектурные памятники, изображающие эльфов и невиданных зверей, безудержная роскошь власть имущих и с другой — нищета низших слоев общества, лишённых элементарных удобств в многоэтажных домах-инсулах. По улице сновали толпы пеших эльфов, среди которых изредка попадались люди. Последние были одеты бедно в грязные серые туники. Многие ходили босиком, некоторые носили деревянные башмаки или сланцы. Но всех их объединяло одно — рабская метка на шее и покорный вид. При встрече с эльфами они опускали глаза и сторонились, уступая дорогу. С остроухими не всё так однозначно. Среди них встречались богачи в дорогих белоснежных тогах. Но больше было бедняков, одежда которых не сильно отличалась от рабской. Разве что они выглядели почище. Девушки носили хитоны до пят с короткими рукавами, хотя те, что из бедняков, встречались и в туниках. Большинство из них невероятные красавицы. Бери любую, и смело фотографируй на обложку журнала. Что удивительно, среди эльфов не встретилось ни одного старика. Такое чувство, будто пожилых эльфов не существует в принципе. А вот пожилые люди среди рабов попадались. Иногда встречались эльфы, уши которых были короче, чем у собратьев. В основном все они были одеты бедно, но на глаза ему попалась и парочка таких богачей. В центр города телеги почти не заезжали. На глазах Жан-Поля трое стражников, которые были облачены как и легионеры, но с синими кругами по центру нагрудников, о чём-то переговаривались с дородным эльфом с укороченным вариантом ушей, одетым в зелёную тунику до колен, который стоял возле повозки с запряженным единорогом. Из повозки торчали полные холщовые мешки. Толстяк демонстрировал стражникам пергамент, который взял в руки один из них и принялся внимательно изучать. После он вернул пергамент владельцу и махнул ему рукой. Тот повёл единорога за уздечку в центр города. В центре первым делом в глаза бросалась монументальная постройка, дизайн которой Кацу до боли знаком. Колизей! Из землян сложно найти человека, который не видел этого величественного строения хотя бы на фотографии. Он его лицезрел лично в двенадцатилетнем возрасте, когда летал с родителями в Рим. Колизей выполнен в форме гигантского эллипса. Это огромный амфитеатр высотой под пятьдесят метров с множеством входов и выходов. Всюду арочные проёмы и подпорные колонны. Он бы с радостью осмотрел местную архитектуру, если бы был туристом. Но сейчас Жан-Полю было не до эстетического наслаждения, ведь его вели к этому самому амфитеатру. Он помнил из истории, для чего рабов отправляли в Колизей. Их судьба сражаться, пока не погибнешь. У рабов имелся крошечный шанс получить свободу за множество красочных побед, но реально до свободы доживали считанные единицы. Как правило, они снова возвращались в гладиаторы и всё равно погибали на арене. Когда Каца провели мимо амфитеатра и свернули направо на центральную дорогу, он с облегчением выдохнул. Но как оказалось, рано радоваться. Дорога привела к шумному рынку, на котором товаром выступали люди. Они стояли абсолютно голые под лучами заходящего красного светила: мужчины, женщины и дети, а эльфы глазели на них кто с ленцой, кто с интересом. Командир легионеров завидел кого-то в толпе и поспешил к нему. Целью его оказался крепкий высокий эльф с чёрными волосами, заплетёнными в тугую косу до пояса. Он был облачён в зелёный хитон до пят с золотой вышивкой по бокам. Сверху на плечах белоснежная накидка. Они начали переговариваться. Командир легионеров показывал пальцами на Жан-Поля. В итоге парня подвели к ним и под угрозой заставили жестами раздеться. Ему было жутко стыдно, но пришлось избавиться от всей одежды. Покупатель внимательно осмотрел его с головы до пят и пощупал бицепсы. Его прикосновения были противны, но француз сдержался от гневных комментариев, понимая, что находится не в том положении, чтобы качать права. Судя по довольной морде, покупатель остался удовлетворён. Он снял с пояса кожаный кошель и отсчитал командиру легионеров пять золотых монет, после чего рявкнул на Жан-Поля: — Иди за мной, раб! — Господин Неро, это животное не понимает эльфийского, — сказал Иллиниар. — Он из иномирцев. — Своих рабов будешь называть животными, — адресовал ему суровый взгляд Неро. — Эй, ты, — вновь он обернулся к Жан-Полю, — loqueris latine*? (*говоришь на латыни?) — Латынь? — оживился землянин. — Нет, но пару слов знаю. Французский язык берёт своё начало от латыни, распространившейся на территории Галлии после завоевания римлянами. В течение времени под влиянием местных наречий латынь претерпела серьёзные изменения. Так что говорить на латыни, не зная её, не получится. Но некоторые отдельные слова Жан-Поль мог понять. Их немного, но это уже шажок к коммуникации с аборигенами. Из задумчивости его вывел приказной тон Неро: — Sequi me**. (**иди за мной) На этот раз землянин примерно понял, что ему говорят. Фраза была отдаленно похожа по произношению на его родном языке. Он поспешно принялся одеваться, опасаясь, что ему не дадут забрать свою одежду. Но Неро терпеливо ждал, с любопытством рассматривая его обувь. Лишь когда он оделся, эльф пошёл на выход с невольничьего рынка. На выходе с рынка Неро свернул в лавку, расположенную в двухэтажном доме. Жан и не думал отставать — ему не хотелось проверять, что произойдёт в этом случае. Наверняка это ему не понравится, поскольку во все времена с беглыми рабами обращались сурово. Внутри их ожидала просторная комната с уютным диванчиком. Им навстречу устремился худой и невысокий эльф в расшитом серебряными нитями хитоне и с рыжей шевелюрой. На груди у него красовалась вышивка в виде оранжевой птицы с золотыми когтями. — Неро, рад тебя снова видеть. Ты по делу? — на человека он не обратил внимания, словно тот был предметом интерьера. Лишь мазнул взглядом. — Привет, Кайл. Пометь нового раба. — Неужели стоит ожидать новую звезду арены? — изогнулись уголки губ Кайла. — Кто его знает. Я его только что купил и в деле не проверял. Выглядит крепким парнем. До следующих игр почти три месяца, так что сам понимаешь — хорошего бойца натренировать не выйдет. Выживет — будем дальше работать. Нет — значит, я зря потратил шестьсот сестерциев. — Жаль, я уж думал, ты нашёл что-то стоящее. Слишком вольным выглядит этот раб. Одежда на нём варварская, но ткани явно дорогие — мне такие не встречались. А обувь — целое произведение искусства. Какой-то из вождей варваров? — Иномирец. — Вот оно как, — покивал Кайл. — Давно их к нам не заносило. Дед рассказывал, что в их времена иномирцев было больше. — Ага, — усмехнулся Неро и иронично продолжил: — и трава была зеленей, и Солнце благосклонней, и единороги жирней… — Заходи как-нибудь на симпозиум. Мне с южных провинций такое шикарное вино привезли, пальчики оближешь. — Кайл, да пометь ты уже раба! А на симпозиум как-нибудь загляну, но сам понимаешь, дел много. — Понимаю. У ланисты одной из лучших школ гладиаторов всегда много дел. Кайл подошёл к Жан-Полю. Его ладонь засветилась и над ней начал образовываться узор из символов эльфийского алфавита. Если бы Кацу был знаком этот язык, то он бы сумел прочитать, что там написано: «Этот раб принадлежит Неро Августу из Нового Рима». Жану хотелось сорваться с места и выбежать на улицу. Он испытал ужас в смеси с восторгом и любопытством. Откуда сияние? Как эльф создал эту голограмму? У него имеется какой-то прибор? Но, поймав суровый взгляд Кайла, он замер сусликом. Тот зашёл землянину за спину и приложил ладонь к его шее, которую начало покалывать. Когда Кайл убрал руку, никакого сияния над ней больше не было. — Спасибо, — Неро вручил Кайлу золотую монету. — Идём, — поманил он Жана. Кац медленно поплёлся следом за хозяином. Это слово он уже выучил и знал, что оно означает. — Пометили… Всё же пометили, — пробормотал он. — А я думал, татуировку будут делать, а тут такие технологии, которых не ожидаешь при виде античной культуры… Глава 4 Неро привёл своё новое приобретение в свою луди — место для тренировки гладиаторов, его личную школу. Уже наступил вечер и тренировки в луди закончились. Первым делом Жан-Полю выдали вещи, которых было немного: короткая шерстяная туника, плащ и сандалии с деревянными подошвами и кожаными ремешками. На этом раздача плюшек закончилась, и началось раскулачивание. Все его личные вещи забрали, включая понравившиеся хозяину альпинистские ботинки. Затем ему показали место проживания. Небольшая комнатушка с парой деревянных кроватей, к которым полагается соломенный матрас. На одной койке лежал звероватого вида мужчина, чей рост был таким же, как у француза — под сто девяносто сантиметров. Его мускулистое тело было испещрено шрамами, которые выделялись белыми полосами на смуглой коже. Нос картошкой, тёмно-карие глаза, лопоухие поломанные уши, густая чёрная борода и кучерявые волосы до плеч. Он лежал, закинув руки за голову. Кац кивнул ему, но тот не отреагировал до тех пор, пока не ушёл надзиратель — крепкий эльф в зелёной тунике до колен, которую опоясывал широкий кожаный ремень, на котором слева в ножнах покоился короткий меч. Сосед плавным хищным движением поднялся с койки и протянул ему ладонь. — Хуго. — Жан, — пожал он его ладонь. Рукопожатие оказалось очень крепким. Сосед продолжил что-то говорить, на что Жан-Поль покачал головой из стороны в сторону. — Не понимаю. Я не говорю на вашем языке. В речи Хуго слышались знакомые нотки. Ощущалось, что его язык имеет родственные корни с латынью. Но английский, французский, испанский и португальский имеют такие же корни. При этом португалец сходу не поймёт англичанина, если не учил английского, как и наоборот. — Скерус асед! — досадливо сплюнул на пол Хуго. Жан-Поль лишь понял, что это ругательство, как-то связанное с задницей. Впрочем, большего понимать и не нужно. Ситуация действительно не из приятных. Ясно, что сосед это сказал не про него, а про ситуацию в целом, мол, плохо, что не удаётся наладить диалог. — Ага, — кивнул он. — Полная скерус асед! Хуго задорно рассмеялся и похлопал парня по правому плечу. Первые зачатки коммуникации были положены. Остаток вечера до самого сна парни пытались найти общий язык. Жан выучил много новых слов. Утро началось с резкой побудки. Кац не сразу понял, что происходит, где он находится и что за здоровяк трясёт его за плечо. Лишь через несколько секунд он вспомнил перипетии вчерашнего дня. — Жан, апа! — сосед яркой пантомимой показал, что нужно встать, снять одежду и идти за ним. — Зачем раздеваться? — схватился он за края туники. — Асед! — закатил глаза сосед. — Апа! Лишь когда он взял свою тунику, которая была аккуратно сложена в изголовье кровати, потянул её в разные стороны и потыкал пальцами, до Жана дошло, что ему объясняют — одежда может порваться. Учитывая, что у рабов всего одна туника, а плащ они используют в качестве одеяла, то портить единственный предмет гардероба недальновидно. Он обратил внимание на то, что Хуго ещё и босой. Его сандалии лежали под кроватью. Он нехотя стянул тунику и положил её на кровать. Обуваться тоже не стал. Ему было жутко стыдно светить голыми булками и чижиком, но альтернатива остаться совсем без вещей заставила смириться с этим. Дальше начался сплошной день сурка, который повторялся изо дня в день. Жизнь гладиаторов в такой школе состоит из постоянных тренировок. Тренировки включали общефизические упражнения, в основном на выносливость и силу, а также обучение боевым навыкам. Они были очень интенсивными и продолжались с утра до ночи. Ранним утром гладиаторов ожидал плотный завтрак без изысков и с большим количеством ячменя и бобов. Затем следовала интенсивная зарядка, которая переходила в тренировку учебным оружием. В первые недели новичков-гладиаторов учили фехтованию на деревянном оружии, которое, как и доспехи, было тяжелее боевого. Таких новичков было всего пятеро, включая Жан-Поля. Сперва ученик отрабатывал навыки на вкопанном в землю столбе и на чучелах, набитых соломой, и только после этого участвовал в спаррингах. Они проводились на деревянном оружии. Через полтора месяца новички перешли на железное оружие, разумеется, затупленное. Железные мечи для учебных боёв также вдвое тяжелее боевых. За их здоровьем следил белокурый худой эльф со знаком огненной птицы на груди. Он поил зельями раненных гладиаторов, после чего исцеление происходило за считанные часы, а то и минуты. После одного наблюдения за таким исцелением Жану стало понятно, каким образом легионеры так быстро его вылечили. Наверняка у них с собой имелся запас зелий. Ему было не до размышлений над чудодейственными свойствами местных лекарств. Первые две недели он едва доползал до спального места. Следующие пару недель кое-как доходил до своей комнаты. Лишь через два месяца интенсивных тренировок он смог нормально дойти туда. Знания языка он подтянул довольно быстро, ведь тут главное стимул. Когда попадаешь в незнакомую языковую среду, то учишься очень быстро. Только есть несколько нюансов. Хуго говорил на родном языке, а эльфы на своём. И там, и там встречались одинаковые слова, но язык Хуго более близок к родному французскому. К тому же, с соседом он общался часто, поэтому его язык он изучил лучше. Эльфийский оказался сложнее. Из него он выучил лишь основные команды и мат, в общем, всё то, что выдавали уста инструкторов и надсмотрщиков. Ходить голышом и босяком он привык, но удовольствия от этого не получал. Все гладиаторы по утрам и вечерам так же блистали голыми задами и пятками. К тому же, такая форма одежды оставалась лишь до окончания зарядки, после которой на него напяливали тяжеленую деревянную кирасу и защитную юбку, а на ноги заставляли надеть утяжелённые деревянные башмаки. Он с непередаваемым облегчением скидывал это облачение во время обеда, и с горечью натягивал после еды. Доспех сильно натирал кожу, из-за чего приходилось обращаться к врачу. Тот выдавал немного мази, после нанесения которой все раны заживали за ночь. Поскольку до спины дотянуться невозможно, то они с Хуго помогали друг другу с нанесением мази. Такие отношения сближают мужчин, зарождая между ними дружбу. Вот и они относились друг другу с теплотой, много говорили, если оставались силы. В школе гладиаторов все так жили. Рабы не спешили заводить приятельских отношений с кем попало, но соседи по комнате зачастую дружили друг с другом. Никто не враждовал, да на это и не находилось сил — все они уходили на тренировки. За три месяца между рабами произошло всего два конфликта. В итоге надзиратели всех участников наказали плетьми и оставили без лечения. При этом тренировок никто не отменял. Вот и страдали бедолаги, а остальные на них смотрели, и у них отбивало всякое желание затевать ссоры. Сначала Кац не понимал, почему за всё время не произошло ни одной попытки побега. Но Хуго пролил свет на этот вопрос. Оказалось, что татуировка на шее не просто рабская метка — это ещё своего рода маячок. Как он работает, сосед пояснить не мог, лишь говорил, что это магия. Но суть в том, что по этой метке беглого раба найдут, поймают и дальше его ждёт незавидная судьба. Системе наказания рабов Хуго уделил отдельную лекцию. За лёгкие проступки, например, мелкое воровство или случайно разбитую кухонную утварь, последует позорный выгул. На шею раба наденут деревянную колодку, а к её концам веревками привяжут его руки. В таком виде раб должен будет ходить по окрестностям и громко рассказывать о проступке, за который его подвергли наказанию. Обычным наказанием считается порка плетьми или палкой. Раба могут запороть до смерти. Вместо порки раба могут направить на тяжёлые работы, например, на мельницу крутить тяжёлые каменные жернова или на каменоломни. А непокорных рабов туда могут продать. Там раба ожидает тяжёлый труд и жёсткий контроль с поркой за малейшую провинность. Для предотвращения бунта или побега на невольников в таких местах сразу надевают оковы, которые снимают лишь после смерти. Естественно, такие условия не способствуют долгой и счастливой жизни. Лёгкими наказаниями считаются продажа в гладиаторскую школу для мужчин и в публичный дом для женщин. Серьёзные наказания тоже существуют, и одно лишь их перечисление заставило встать дыбом волосы на голове француза. Хозяин может покалечить раба: оскорбить, отрубить конечности, применять к нему жестокие пытки, например, прижигать стальным прутом или подвесить на кресте на солнцепёке. За убийство хозяина, побег или преступления, совершённые против свободных граждан, наказания будут очень суровыми. Повешение на кресте, перемалывание мельничными жерновами, погребение заживо, растерзание хищными рыбами или зверями, избиение до смерти, утопление в кожаном мешке, сдирание кожи, сожжение в печи или на костре. В общем, нападать на эльфов и сбегать Хуго крайне не рекомендовал. И естественно, хозяин может использовать раба не только в качестве рабочей силы. Симпатичных девушек почти всегда хозяева-мужчины используют в качестве постельной грелки. Хозяйки-эльфийки не брезгуют заниматься тем же с рабами-мужчинами. Но ведь попадаются среди эльфов и извращенцы, которые любят жёсткий секс или и вовсе предпочитают партнёров одного с ними пола. И при мысли попасть в их руки становится жутко. Жан не скрывал, что является пришельцем из другого мира. Он много рассказывал товарищу по несчастью о Земле, Париже, в котором учился, и о родном Гренобле. Хуго удивлялся земным чудесам, но по его хитрой ухмылке было заметно, что он считает большую часть рассказов небылицами. Жан в свою очередь поражался рассказам о местных реалиях. Кроме физической подготовки, была ещё и психологическая. Гладиатор не должен рефлекторно зажмуриваться, когда соперник атакует его мечом или иным оружием. За этим специально следили и больно били палками, если закроешь глаза или попятишься. Бестиарии проходили особую тренировку, поскольку на арене им придётся противостоять не людям, а диким зверям. Жан-Поль радовался, что его определили в мечники. Бестиариев почти после каждой тренировки приносили на носилках. Их тела были так густо покрыты рваными шрамами, что им стоит лишь посочувствовать. Со слов Хуго, в бестиарии отправляют гладиаторов в качестве наказания. Гладиаторские бои в первую очередь представление, грандиозное шоу. От гладиатора требуется не просто побеждать, а делать это красиво для развлечения остроухой публики. То есть хорошему (значит и дорогому, приносящему своему владельцу большую прибыль) гладиатору нужны ещё и артистические навыки. И их этим навыкам обучали отдельно раз в три дня. Эти тренировки отдушина. Во время них можно немного передохнуть. За это их обожали все гладиаторы. Гладиаторов множество разновидностей. У каждой гладиаторской специальности имеются свои особенности и соответствующая подготовка. Пока Жан-Поль размахивал щитом и мечом. Хуго упорно тренировался с копьём. Главный стимул всех гладиаторов — выжить на арене. Понимая это, Кац выкладывался на сто процентов. Но как сказал ему сосед, который в гладиаторах уже почти два года, для выживания нужно не только уметь сражаться. Нужно ещё преподнести себя публике так, чтобы в случае неудачи зрители подняли большие пальцы вверх, даруя тебе жизнь. В случае Жан-Поля это особенно актуально, поскольку он новичок, а его запросто могут выставить против матёрого зубра, который машет мечом всю жизнь. Хуго настоятельно ему рекомендовал сразу начинать с завоевания сердец зрителей, а не пытаться одержать победу над противником. Как можно не прислушаться к более опытному товарищу, если от этого зависит твоя жизнь? Двенадцать выступлений на арене. Именно столько нужно пережить сражений, чтобы заполучить заветный деревянный меч, который означает свободу. Да, рабы могут получить вольную, но это весьма непросто. Свободу можно купить, но раб никогда не накопит требуемую сумму. Вольную может подарить хозяин, но это большая редкость. Для этого нужно как минимум спасти хозяину жизнь, и то не факт, что поможет. Третий путь — стать гладиатором и выжить. Гладиаторские бои проходят четыре раза в год по большим праздникам. То есть, для обретения свободы следует продержаться четыре года. История этого мира, поведанная устами Хуго, удивительная. В неё невозможно поверить сразу, если не видеть окружающих реалий своими глазами. В этот мир периодически попадают люди с Земли. Его коренными жителями являются эльфы и гоблины — те самые лысые коротышки, которые «во сне» отужинали раненым французом. Некоторые эльфы и гоблины владеют некими сверхъестественными способностями. Хуго называет их магией, но рациональный мозг жителя двадцатого века отказывался верить в волшебство и предпочитал считать их экстрасенсами. Давным-давно, по предположениям Каца пару тысяч лет назад, в этот мир попал легион римских легионеров. Римляне действовали в своей привычной манере. Они не рассусоливали и не размышляли о своей нелёгкой судьбе, а тут же принялись завоёвывать дикие племена эльфов. За счёт остроухих римляне пополняли провиант. Потом начали набирать их в свою армию и продолжали воевать дальше. На завоёванной территории с помощью рабской силы и какой-то там матери началось строительство крепостей, а затем и городов. Дикарей сгоняли в деревни и заставляли заниматься сельским хозяйством. Продолжительность жизни эльфов намного дольше, чем у людей. Сколько конкретно они живут, Хуго так и не смог сказать. Он утверждал, что остроухие бессмертные, но Жан-Поль в это не верил. Закономерно, легионеры с Земли старели и умирали. Римляне брали себе в жёны эльфиек. Они собирали из них гаремы и заводили с ними детишек. Они передавали им знание родного языка и погружали в свою культуру. И вот наступил момент, когда стариков не стало. Их места заняли потомки. Современные эльфы, живущие в этой местности, наследники римской империи. Отсюда и рабство, и Колизей с гладиаторскими боями, и архитектура, и римские дороги. Ещё и храмов тут много, но их Кацу во время единственной прогулки по городу видеть не довелось. Но ведь не только остроухие живут в этом мире. Те люди, не считая легионеров, которые сюда попали, не все погибали. Некоторые выживали. Люди размножаются в разы быстрее эльфов и гоблинов. У тех и других потомство появляется редко. Лишь у полукровок с этим нет проблем. В результате изначально небольшие группы людей по численности стали превышать коренное население. К настоящему моменту известно около десятка человеческих королевств и три эльфийских государства, плюс к этому существует множество диких племён всех рас. Самым могучим государством считается Новый Рим, в котором Жан-Поль и оказался. Рано утром Жан-Поля, как и других гладиаторов, ожидал роскошный завтрак, при виде которого Хуго насупился. Жареное мясо соседствовало со свежими оливками. Мясо на столах гладиаторов не появлялось ни разу, но, несмотря на это, они набирали вес, и не только за счёт мышечной массы — у многих из них выделялись животы. При виде мяса у Жана началось обильное слюноотделение. На столе взамен твёрдых ячменных лепёшек лежал пшеничный хлеб. Также там были оливковое масло, овощи и зелень, свежие фрукты, козий и овечий сыр. Кубки были наполнены зеленоватым напитком, которого французу видеть не доводилось. — Хуго, чего такой хмурый? — Праздничный завтрак… — Вижу. — Для кого-то он может стать последним. Ты знаешь, как называется такое пиршество? — Откуда? Ты не рассказывал. — Пир идущих на смерть. — То есть, сегодня мы… — Да, Жан. Сегодня нам на арену. После завтрака нужно будет вернуться в комнату и одеться. Нас поведут через город к арене. В это время толпы зрителей собираются на улицах и площади перед Колизеем, чтобы поглазеть на гладиаторов. Не стоит создавать у зрителей плохое впечатление, сверкая голым задом, иначе твою судьбу может решить опущенный вниз палец. Настроение Жан-Поля тут же рухнуло в пропасть. Вид мяса уже не радовал его. — Хуго, а что за напиток в кубке? — Зелье силы. — Что за зелье такое? — понюхал Кац напиток. Он приятно пах травами. — Это зелье перед сражением используют легионеры. Вскоре после распития ты почувствуешь бодрость и прилив сил, но к вечеру все силы покинут тебя. И если повезёт выжить после арены, то несколько дней будешь лежать пластом. Советую зелье выпить в самом конце приёма пищи. — Спасибо, друг. Удачи тебе. — И тебе, Жан. Нам обоим удача пригодится. Глава 5 Жан-Поль нервничал. Он никогда так сильно не переживал. Даже волнительный момент первого секса и первый подъём в горы не идёт ни в какое сравнение с тем чувством, которое он сейчас испытывал. Первыми пошли в бой бестиарии, которым предстояло сражаться с различными зверьми. — Переживаешь? Он вздрогнул и резко обернулся. Неподалеку стоял Неро и вглядывался в его лицо. — Да. — Тебе наверняка наговорили глупостей. — Вроде нет, — пожал он плечами. — Наговорили, парень, — слегка приподнялись уголки губ Неро. — Всех новичков запугивают тем, что их будет судить толпа. Это негласная традиция. Я обычно закрываю на такое глаза, поскольку это отличный стимул к тренировкам. — Разве это не так? — Так, но не со всеми. Первыми сражаются бестиарии. Они либо одержат победу над зверьми, либо их вынесут с арены вперёд ногами. Но это всего лишь звери, с ними справиться проще, чем с двуногими противниками. За ними выпускают преступников. Именно их судит толпа. Тех преступников, которые выжили, берут в гладиаторы. И лишь после них на арену выходите вы — гладиаторы. И вас толпа уже не судит. — Не судит? — опешил Кац. — Нет. Гладиаторы сами решают свою судьбу. Если понимаешь, что проигрываешь — опускаешь большой палец вниз, после этого судья останавливает бой и признаёт тебя проигравшим. И лучше, если вы не будете убивать друг друга. Гладиаторы стоят слишком дорого. Ты мне пока обошёлся в семьсот сестерциев. А цена за первоклассного гладиатора может доходить до пятнадцати тысяч. Если гладиаторы будут убивать друг друга, то владельцы луди потеряют большие деньги. Но это не значит, что ты должен сдаваться. Покажи себя с лучшей стороны. Если ты не понравишься публике, то в следующий раз устроитель представления не выберет тебя. В таком случае ты станешь для меня бесполезным. Знаешь, что делают с бесполезными гладиаторами? — Становятся бестиариями? — На первый раз да, — ухмыльнулся Неро. — Но если и в этот раз публике такой гладиатор не понравится, то на следующих играх он пойдёт во второй партии вместе с преступниками. — Спасибо, господин Неро, я всё понял. Жан-Поль с трудом сдерживал клокотавшую в груди ярость. В то же время он был благодарен Неро за пояснения. С одной стороны, ему стало легче от осознания того, что толпа не станет решать его судьбу. С другой же, необходимость выложиться на сто процентов никуда не делась. Если он облажается, то прокатится вниз по карьерной лестнице. Только это не работа, где понижение грозит уменьшением зарплаты. Тут от выступления зависит его жизнь. Стать бестиарием уже мрачная перспектива. Он на них насмотрелся. Их тренировки больше напоминают бесконечный ад. Ещё хуже превратиться в мясо. И от случайной смерти он не застрахован, ведь его противник будет сражаться в полную силу. Неро же сказал, что убивать противника не рекомендуется, но он не говорил, что этого не происходит. К тому же, он доверял словам Хуго. Тот чётко сказал, что в итоге толпа будет решать жить гладиатору или умереть. И отчего-то думалось, что именно так и будет. Не исключено, что хозяин лишь хотел успокоить новичков. После разговора с Жаном он подошёл к каждому своему «зелёному» гладиатору и провёл схожую беседу. Вскоре ему удалось посмотреть на второй этап больших игр через прутья решетки. На арену выгнали толпу людей, после чего начался бой всех против всех. Как в одном известном произведении, в живых останется только один, если только толпа не сжалится над кем-то из проигравших. Эльфы на зрительских трибунах бесновались. Словно футбольные фанаты, они вопили кричалки, свистели, топали, хлопали. В Колизее стоял громкий гул, от которого закладывало уши, а кровь стыла в жилах. Приговорённые к смертельной битве с упоением резали друг друга, преследуя единственную цель — выжить любой ценой. В ход шли всевозможные уловки и подлые трюки. Кто-то кидался на всех подряд, кто-то объединялся в команды, чтобы по итогу вероломно напасть на своего напарника или биться с ним в паре до конца. Песок арены окрасился багровыми пятнами, что ещё больше заводило толпу. Второй этап больших игр завершился. На арене наблюдалось кровавое побоище. Десятки окровавленных трупов лежали в ужасающих позах. И лишь три человека выжили: победитель и двое из тех, кто красивыми сражениями понравились толпе. Распорядитель объявил перерыв. Зрители толпами рванули в уборные и скупать закуски и вино, которыми торговали вездесущие коробейники. Для благородных эльфов из личных лож и с первых рядов за едой бегали рабы. Остальная публика обходилась своими силами. И лишь самые верхние ряды, на которых расположились бедняки и рабы, почти не суетились. Сердце Жана рухнуло в пятки. Он с ужасом наблюдал за тем, как рабы убирали трупы и посыпали песком кровавые пятна. Он замер сусликом и не сводил глаз с этого жуткого зрелища. В этот момент он принялся истово молиться о спасении. Ему хотелось оказаться отсюда как можно дальше. В душе теплилась надежда на то, что ему не придётся выходить на арену хотя бы в числе первых. Но судьба жестокая и любит ломать любые планы и надежды. К нему подошёл Неро в сопровождении надзирателя, который принёс инвентарь. — Одевайся, — распорядился хозяин. Жан-Поль широко распахнул глаза при виде своего облачения. Никакими доспехами там и не пахло. Юбка с широкими кожаными полосами по бокам, сандалии и обмотки на голени, шлем и маленький круглый щит-парма — стандартная амуниция гопломаха. Когда Кац оделся, Неро подтолкнул его в сторону арены. — Ты выступаешь первым. — Я? Первым? — рефлекторно он сделал шаг в направлении арены. Выходить на неё предполагалось через решетчатую дверь, которую сторожили двое из десятка легионеров в полной амуниции, охраняющих закуток с гладиаторами. — Не стой, — сурово сощурился Неро. Его спутник положил ладонь на рукоять меча и сурово сдвинул брови. — Но почему первым? — начал он медленно двигаться к двери на арену. Ноги предательски подкашивались, на тело навалилась слабость, против которой было бессильно зелье, наполнявшее тело силой. — Новичков всегда выпускают первыми для разогрева толпы. Надзиратель с угрозой на лице медленно потянул меч из ножен. Испуганный Жан-Поль ускорился, после чего меч надзирателя с шорохом вернулся в ножны. — Дамы и господа, — надрывался конферансье, — а сейчас выступят гладиаторы. В правом углу арены дикий варвар с севера — Смертоносец! С другого конца арены вышел двухметровый бугай, тело которого было увито гипертрофированной мускулатурой. Димахер — редкий и очень опасный противник. Его доспехи состояли из шлема с огромным ирокезом из ярких перьев, из-под которого выбивалась копна густых чёрных волос, дикие тёмные глаза метали молнии, грубое лицо с густой бородой исказила гримаса ярости. На ногах короткие поножи, на теле кольчуга (лорика хамата). Шлем имел закрытое забрало с решёткой и широкие поля. Главная опасность димахера не только наличие брони, что уже ставит бездоспешного гопломаха в невыгодное положение. Он ещё был вооружён двумя кривыми мечами-махайрами. Двуручный мечник, ещё и варвар, привыкший к сражениям, к тому же наверняка это не первая его битва в Колизее, о чём свидетельствовали радостные вопли фанатов. Скорее всего, он из тех преступников-военнопленных, которые выжили в прошлом втором действии. Жан-Поль осознал всю бесперспективность победить в этом сражении. Он всего три месяца назад взял в руку меч, а тут опытный боец, что заметно по его плавным и хищным движениям. Остаётся уповать лишь на благосклонность толпы, а для этого следует устроить красочное шоу. Он судорожно принялся вспоминать всё то, чему их учили на актёрском мастерстве, но как назло все мысли об этом начисто вымело из головы. Ох, как он пожалел о том, что не подготовил программу выступления заранее, понадеявшись на импровизацию. Это тот же американский реслинг, только в разы более жестокий. В реслинге всё шоу заранее распланировано, у всех борцов есть сценарии. По-настоящему они друг друга не бьют, а лишь красочно изображают удары. Но есть то, что можно у них позаимствовать — саму концепцию выступления на публике. Он попытался судорожно вспомнить те немногочисленные передачи по реслингу, которые смотрел по спортивному каналу. Это делать пришлось на ходу, поскольку он уже вышел на арену. — В левом углу арены тот, кого так редко можно встретить в Новом Риме — гость из другого мира — Иномирец! Появление Жан-Поля не вызвало у зрителей бурной реакции. Жалкие одиночные выкрики и жидкие аплодисменты — вот и всё, чего он добился. Народ жадно присматривался к нему. Следовало что-то делать, а его от дикого ужаса будто сковало параличом. Противник подобно дикому зверю грозно зарычал и оскалился. Жан отмер и принялся действовать. Он вскинул вверх щит и меч, и в следующий миг несколько раз ударил рукоятью меча по щиту. Толпа разразилась восторженными возгласами. Он принялся напрягать грудные мышцы и медленно двигаться в сторону соперника. Варвар прорычал нечто ругательное на своём языке, который Кацу был незнаком, после чего с презрением сплюнул на песок. — Твою мамашу трахали псы, варварская задница! — во всю глотку прокричал Жан-Поль. — Я присовывал твоей мамаше, сраный членосос! — прокричал в ответ Смертоносец. — Твоя рожа, как у страдающего запором! — с перекошенной гримасой надвигался он на парня — Поцелуй меня в зад! — начал двигаться на него Жан-Поль, а у самого поджилки готовы были пуститься в пляс. — Хек! Нога Смертоносца метнула песок ему в лицо. Француз прикрылся щитом, но противник только этого и ждал. Он тут же рванул на него и нанёс удар правой саблей. Кац отразил удар щитом, но заметил, что левый клинок противника летит ему в голову. Толпа взорвалась громкими криками. Жан-Поль мечом отбил клинок противника. Тот отвёл правую саблю назад, перевёл левый клинок остриём вниз и нанёс удар снизу вверх. Пришлось отбивать саблю щитом, но тут же второй клинок обрушился на француза сверху вниз. Он вскинул меч для отражения удара, но оказалось, что это обманный финт. Варвар сменил траекторию полёта сабли. Острая сталь пролетела мимо нижнего края щита. Жан тут рванул щит вниз, но было поздно. Кончик сабли противника прочертил на его животе кровавую борозду. Вторая сабля в этот момент сверкнула серебристой молнией перед глазами. Кац рефлекторно сделал шаг назад и отклонил голову. Смерть прошла в считанных миллиметрах от его глаз. Живот от ужаса скрутило спазмом, по спине пробежался табун ледяных мурашек, а сердце пропустило удар. Варвар скачком набросился на него. Его клинки со свистом рассекали воздух. Правую саблю Иномирец отбил щитом, по левой ударил мечом, сбив ей траекторию. Но противник нанёс прямой удар стопой в открытый живот, который отправил тело землянина в полёт. Приземление на арену выбило из лёгких француза воздух. Он продолжал крепко держать в руках меч и щит, но те вместе с руками раскидало по сторонам. Над ним навис грозный противник, который не стал дожидаться позволения толпы. Его сабли словно в замедленной съёмке, со свистом распарывая воздух, опускались вниз подобно хищным змеям. На лице Жан-Поля проступило отчаяние. Он старался изо всех сил поднять меч и щит для отражения смертоносной угрозы, но казалось, будто они стали весить по тонне. Он с трудом преодолевал сопротивления воздуха. Кровь из пореза заливала живот, но боли он пока не чувствовал из-за адреналина, который гулял по его венам. Он понимал, что не успевает, отчего ужас проникал в каждую клетку его тела. Сабли соперника неслись к нему быстрее, чем он поднимал своё оружие. Резкий хруст, и он с изумлением увидел песок арены, затем небо и снова песок. Голова француза покатилась подобно мячу, а тело осталось лежать на песке. Из обрубка шеи в такт биению сердца фонтанчиком вырывалась кровь. Толпа восторженно визжала и ликовала, но он этого уже не слышал и не видел… * * * Снова жуткое пробуждение. Вновь Жан-Поль обнаружил себя на вершине пустынного холма, окружённого лесом. Он поразился наличию своей одежды, обуви и поломанной фляги. За три месяца парень успел позабыть, каково это ощущать на теле качественные вещи и пребывать на свободе. И если бы не сломанная нога, он бы радовался гораздо больше. — Голова болит, — поморщился он. — И это радует… Значит, она на месте! Он прекрасно помнил момент, когда гладиатор на арене разрубил ему шею. На это раз списать всё на кошмар и вещий сон не получится. Невозможно во сне изучить чужой язык и помнить столько много подробностей о жизни в качестве раба. Для проверки он решил что-нибудь произнести на «варварском»: — Асед! Скерус асед! Всего лишь ругательства, а восприятие ситуации они поменяли кардинально. — Точно не сон, — поморщился он от боли в ноге. — Значит, я всё же умер, и, похоже, что не один раз. Вот же асед! Вновь ему пришлось повторять квест с наложением шины на ногу. Только на этот раз он действовал более решительно и быстро, наплевав на боль. Во время тренировок в школе гладиаторов он к ней успел привыкнуть. Вместо передвижения по тропинкам он направился на север напрямик в лес. Предположительно в той стороне должны располагаться государства людей. Он быстро скакал на импровизированных костылях. Спешил, как мог, наплевав на не самые приятные ощущения. Если он прав, а в этом не оставалось сомнений, то вскоре к холму должны прийти эльфийские легионеры. И лучше ему в этот момент находиться от этого места как можно дальше. По нетоптаному лесу идти в разы сложнее, чем по тропинке. Но он шёл. Спотыкался, вставал и продолжал путь с упорством носорога. И на этот раз получалось лучше, чем в первые попытки. Он продолжал путь до наступления темноты. Ночью в лесу стало невозможно передвигаться. К тому же, он выбился из сил. Жан-Поль практически наощупь насобирал в округе ветки и собрал шалаш. Накидал на землю местного лапника и свалился обессиленный. Пробудился он того, что в живот упиралось что-то острое. Он резко распахнул глаза и узрел блестящий стальной клинок, кончик которого упёр в него знакомый эльф. Рассветные лучи красного светила пробивались через густые кроны деревьев. — Скерус асед! — И тебя с добрым утром, — насмешливо оскалился Иллиниар. — Животное, ты чей раб? — Я свободный человек, эльф. Ты это, не давил бы так на клинок, а то ещё рука дрогнет. — Моя рука не дрогнет. Лоррий, проверь. С лёгкой руки Лоррия ветки шалаша быстро отлетели в сторону. Он склонился над человеком, схватил его за голову и приподнял её. — Метки нет. — Это мы удачно забрели, — ухмыльнулся Иллиниар. — Хотя бы заработаем. Эй, раб, ты видел кого-нибудь у Холма? И не вздумай врать — там полно твоих следов. — Видел. Гоблины уносили на восток какого-то эльфа. — Эльфа? — мгновенно подобрался Иллиниар. — Точно эльфа? Не эльфийку? — Может, и эльфийку. Мне в тот момент было не до разглядывания. Я и так ногу сломал, а тут гоблины. Так что залёг от греха подальше. — Придётся возвращаться и идти на восток. Не таскаться же с ним. Фреос и Тананис — покараулите это тело и целебными зельями приведёте в надлежащее состояние. За такого здоровяка нам дадут хорошую цену. Если повезёт, продадим его ланисте. — Будет на что посидеть в кантине, — обрадовался Фреос. — У нас мало времени. Фреос, как только животное сможет стоять на ногах — выдвигайтесь с ним к Холму и там нас ждите. — Сделаем в лучшем виде, командир. «Вот значит, какое ты, дежавю», — подумал Жан-Поль. На этот раз он сам выпил зелье и покорно подставил руки для связывания. При этом испытывал жуткую досаду на всех вокруг: на долбаный лес и сломанную ногу, на остроухих ублюдков и даже на красное светило. А ведь он так надеялся сбежать, но организм подкачал. Отряд из восьми эльфов поспешно скрылся в обратном направлении, а парочка крепышей осталась его охранять. — Чтоб вас там гоблины сожрали! — тихо пробормотал он на французском. — Ты что-то сказал, животное? — прищурился Фреос. — Говорю, прекрасная погода, господин эльф… Глава 6 Пока основная группа легионеров отсутствовала, Кац надеялся улучить момент для побега. Но остроухие воины оказались опытными и не спускали с него глаз. Как только его раны исцелились, они погнали пленника в сторону холма. Он глазел по сторонам в надежде улучить какой-нибудь шанс к бегству, но стоило ему якобы случайно пошатнуться в сторону, как тут же он почувствовал у спины острие меча. — Иди ровно, животное! — громко рявкнул Фреос. — Только посмей дёрнуться — останешься без ног и дальше поползёшь на руках. Так они и добрались до холма. Восемь эльфов вернулись обратно не одни. Они гнали толпу связанных гоблинов — тех самых, которые в первый раз отужинали сочным землянином. Среди них Кац не досчитался четверых воинов, стариков и инвалида. Легионеры захватили почти всё племя, а остальные, стоит думать, отдали богу душу. И хотя они выглядели плачевно, но жалости к ним парень не испытывал ни грамма. Он лишь внутренне злорадствовал. Это продолжалось недолго — ровно до того момента, как к нему подошёл Иллиниар и от души врезал. Эльф повалил человека на землю и принялся избивать ногами. А тот ничего не мог поделать: руки связаны за спиной, ноги на время стоянки тоже связаны. Единственное, что он сумел — свернуться калачиком. — Командир, — начал Фреос, когда тот прекратил избиение, — ты чего? Я думал, мы его хотим продать. — Это животное нас обмануло. Никаких следов эльфов мы не обнаружили. — Но вы же нашли гоблинов, — продолжил Фреос. — Нашли — это точно. Но они не знают ни о каких эльфах. Нам удалось перехватить одного из их охотников и допросить его. Гоблины только начали путь из своего лагеря. До холма они не успели добраться. На их стоянке никто из гоблинов никаких эльфов в ближайшие несколько месяцев не встречал. Эй, мясо, — пнул он Жан-Поля, — признавайся, куда делась баба? — Не знаю никакой бабы. — Ты же говорил, что видел, как её унесли гоблины. — Возможно, мне показалось. У страха глаза велики. Вроде увидел гоблинов и как они волокли кого-то похожего на эльфа. Я спрятался, а потом побрёл в лес. — Брешешь, пёс смердящий! — Иллиниар обернулся к своим бойцам. — Организуйте этому животному горячий приём — сдерём с него кожу. Может быть, тогда он по-другому запоёт! — Не надо кожу, — вздрогнул Жан-Поль. — Лучше на арену. Я честно не видел никакой бабы. Гоблинов встретил в лесу задолго до этого, а эльфа придумал, чтобы попытаться сбежать, пока вы будете до них ходить. — Я так и думал, — зло оскалился командир легионеров. — Если бы не потраченное зелье, я бы тебя живьём закопал! Но раз ты такой вольнодумец и хочешь на арену, то туда и отправишься… Десять эльфов хоть и казались малочисленными по сравнению с количеством захваченных ими пленников, но прекрасно справлялись с охраной и недопущением побегов. Чувствовался немалый опыт. Повторно лечить человека никто не стал, оттого он передвигался через силу. Болело всё: руки, ноги, туловище и голова обзавелись солидными гематомами. Внутренние органы тоже были отбиты. * * * Иллиниар выполнил своё обещание — он действительно продал Жан-Поля в луди. В неё вместе с ним попали двое охотников-гоблинов. Вот только это была не луди Неро, как в прошлый раз, а государственная школа гладиаторов, в которую помещали преступников и опасных военнопленных для второго этапа выступлений на арене. Разница между частной луди и государственной заметна с первого взгляда. Тут охраны в разы больше. Будущему мясу не дают никакой свободы. Вместо комнат тюремные камеры, в которых рабы спят по шесть разумных, ведь тут были не только люди, но и эльфы, совершившие тяжкие преступления, и не только они. Вот уж насмешка судьбы — Жан-Поль попал в одну камеру с гоблинами, которые его убили. И теперь он точно был уверен в том, что это не было сном, а произошло в реальности. Оба коротышки держались вместе и относились ко всем настороженно. Остальные сокамерники отвечали им тем же. Впрочем, француз не собирался им мстить… в ближайшее время. В каждой камере установлено по шесть деревянных нар. За рабами такой пригляд, что даже мысли о побеге не возникает. Дверь в камеру запирают на ночь и отпирают днём. Никакой одежды и обуви не выдают. А поскольку у Жан-Поля отняли все его вещи, впрочем, как и у его сокамерников, то приходится повсюду ходить голышом. Тренировки в целом ничем не отличались от тех, что проводились в луди Неро. Но отличия всё же имелись. Железного тренировочного оружия никому не выдавали — только деревянное. А ещё никаких целебных зелий — это самое худшее, ведь доспехи сильно натирали кожу, и от этого ничто не спасало. Все рабы постоянно страдали от болей, их кожа была покрыта синяками, содранной кожей и подсохшими кровавыми корками. На матрасах после сна оставались кровавые пятна. Боль стала постоянным спутником француза. Ещё одним отличием стали отношения между гладиаторами. Если в частной луди соседи зачастую дружили друг с другом, то тут сокамерники смотрели друг на друга волками и даже не предпринимали шагов для сближения. Наоборот, намеренно дистанцировались. Все понимали, что вскоре станут смертельными соперниками. Сегодня вы подружитесь, а через несколько месяцев вам придётся встать перед выбором: убить товарища или подставить шею под его клинок. Второе никто не желал выбирать. В такой ситуации лучше вообще не обзаводиться друзьями, чем потом испытывать горькие чувства. Кормили практически так же, как в нормальной луди, но всё же порции были немного меньше. Тут гладиатору располнеть будет проблематично. Кац старательно рвал жилы и тренировался как припадочный. Ему хватило одной смерти на арене, чтобы больше такого не повторять. Но ему не повезло. Только он в прошлый раз привык к мечу и щиту, и с ними начало хоть что-то получаться, как ему выдали копьё. Им он вообще пользоваться не умел, но стремительно постигал азы обращения с этим оружием. Во время тренировок приходилось быть очень внимательным, чтобы не получить серьёзную травму. Был один парень, которому сломали ногу. Был, а наутро его не стало — эльфы-надзиратели увели парня, после чего его никто не видел. Одним больше, одним меньше — в этой школе гладиаторов особо над «артистами» не беспокоились. А того, кто ему сломал ногу, высекли плетью, после чего он трое суток не мог подняться с койки и ещё три недели на тренировках напоминал пьяную амебу, из-за чего постоянно выхватывал. И вот наступил день икс. Гладиаторов под солидной охраной голышом рано утром пригнали в Колизей. И снова толпа с жадностью разглядывала их, свистели и улюлюкала. К букмекерам возле арены выстраивались очереди, чтобы сделать ставки. На арене их загнали в просторное помещение, охраняемое вооруженными до зубов легионерами. Только если легионеры находились в одном помещении с гладиаторами из частных школ, то с преступниками было иначе. Легионеры расположились в двух соседних помещениях за стальными прутьями, и их было больше, чем гладиаторов. Гладиаторам раздали снаряжение. Жан-Поль получил вещи Галла: копьё, шлем и небольшой галльский щит: деревянный, овальной формы, со стальным шаром в центре. Щит имел сколы и даже в одном месте был пробит насквозь. Шлем тоже был весь в зарубках. Одно лишь копьё хоть и выглядело использованным, имело добротный продолговатый наконечник. Вместо обуви ему выдали серые тряпки, чтобы обмотать ноги. Местами они имели следы не отстиравшейся крови. Из одежды имелась лишь красная набедренная повязка, которую необходимо было опоясать ремнём вокруг талии. Проще говоря, кусок ткани, который своими силами следовало превратить в нечто среднее между юбкой и набедренной повязкой. Цвет её выбирали явно из практичных соображений, чтобы на ней не было заметно следов крови… издалека. Вблизи пятна видны невооружённым взглядом. Кацу пришлось преодолеть брезгливость и облачиться в то, что выдали. Он нашёл свою роль ироничной насмешкой судьбы, ведь он француз, а значит, является наследником галлов и может с чистой совестью называться им. Остальные гладиаторы получили такое же бывшее в употреблении обмундирование и поспешно в него облачались. Все выглядели нервными и кидали друг на друга настороженные взгляды. После бестиариев наступила очередь преступников. Их начали выгонять на арену, но никто не спешил начинать резню, поскольку это следовало сделать по команде. Все были предупреждены, что стоит начать раньше времени, как за этим последует смертельное наказание со стороны легионеров. Гладиаторы стояли напряжённые, словно взведённые пружины. И вот загудели трубы. Вооруженные люди, эльфы и двое гоблинов сорвались с места и набросились друг на друга. Тут же низкорослому парню в звериной шкуре прилетел удар стальным шаром на цепи. Ему разнесло половину лица. С громким криком он рухнул на песок арены. Брызги крови и осколки зубов разлетелись фонтаном. Смуглый крепыш в шкуре быка, которая заканчивалась рогами на его голове, рванул с рыком на мурмиллона с гладиусом и круглым стальным щитом. Но тот отбил удар копья щитом и распорол живот носителю бычьей шкуры. Жан-Полю было не до наблюдений за схватками других участников сражения. На него бросился другой мурмиллон. Он выставил перед собой щит и попытался произвести угол мечом, но это стандартный приём новичка, которому француз был обучен и знал, как ему противодействовать. Он уклонился в правую сторону, опустил копьё и резким движением распрямил его, пропуская под нижним краем щита. Меч противника просвистел в пяти сантиметрах от его левого плеча. Копьё с неприятным хрустом вошло ему в грудь. Для большей надёжности Кац упёр конец копья в землю и приподнял его часть с наконечником. Изо рта противника потекла кровь, а его глотка исторгла булькающие стоны. Его руки ослабели. Жан-Поль попытался освободить копьё, но то застряло в груди мурмиллона. Тогда он прекратил эти бессмысленные попытки и выхватил щит из ослабевшей руки соперника. Тут же щит пришлось пустить в дело. Краем глаза он заметил летящий в него дротик. Резкий взмах щитом. Громкий звон. И дротик отлетает в сторону. Мурмиллон с торчащим из груди копьём начал завалиться набок. Меч выпал из его правой руки. Жан-Поль рванул к нему и схватил гладиус. Но тут же ему пришлось уйти в перекат, чтобы увернуться от копья гоблина. Тут как тут появился ещё один коротышка, который не замедлил с повторным ударом копья. Жажда жизни заставила француза совершить невозможное. Он ударом меча отклонил наконечник копья и подбил его щитом, уводя от своего тела дальше. Гоблины насели на него. Опытные охотники кружили подобно хищникам, выжидая момент для атаки. А он успел подняться на ноги и медленно двигался, отступая от них. Но они же не одни на арене, о чём не следовало забывать. Крепкий белобрысый эльф кинул в правого гоблина дротик и весьма удачно попал ему в бок. Пока второй гоблин отвлёкся на крик товарища, Жан-Поль рванул к нему. Коротышка тут же попытался ударить его копьём, но он отвёл его щитом в сторону и нанёс удар мечом сверху вниз. Череп дикаря раскололся напополам. — Пораскинь мозгами, каннибал! — радостно воскликнул он. — Ха-ха-ха! Думали, я вам не отомщу, твари? Его веселье прервал тот же эльф, который использовал последний третий дротик по назначению — метнул в него. Лишь каким-то неведомым образом Жан-Поль почувствовал опасность и резко метнулся налево. Дротик наконечником распорол ему левый бок. — Остроухая самка собаки! — кинулся он на эльфа. У остроухого из оружия остался большой кинжал, но это компенсировалось добротными доспехами. Стальная кираса, шлем с нащечниками, наручи и поножи. Да и ножом он владел на высоком уровне. Но Кац был жутко зол за попытку его убить. Он с грозным рыком и перекошенным яростью лицом набросился на эльфа. От ударов кинжала он прикрывался щитом. При этом старался зарубить врага. Тот медленно отступал, уводя француза от самого месива сражения. Жан-Поль понял, что так он не достанет противника. Он вспомнил, что не одними навыками гладиатора мир полнится. Кинжал в очередной раз черкнул по щиту, а в следующий миг эльф отбил направленную в его голову остро заточенную полосу гладиуса. — КИА! Лоу-кик, также известный как удар по ноге — в единоборствах разновидность удара ногой по нижней части тела, был исполнен по всем правилам. Если бы на арене присутствовал мастер Акайо — тренер Жан-Поля по карате, он бы наверняка одобрил столь шикарно выполненный удар. Бедро эльфа не было ничем защищено. Его нога хрустнула. В следующий миг он рухнул на песок арены. Затем кончик гладиуса вспорол ему шею. Тем временем резня на арене не остановилась ни на миг. Толпа из зрителей билась в экстазе, громко кричала и создавала гул из эльфийских воплей. В самом центре среди обезображенных тел смертников остались сражаться трое. Черноволосый кряжистый варвар со светлой кожей в серой рваной тунике, орудующий коротким мечом. Ловко владеющий копьём, здоровенный, чернокожий мужик с лысой головой, большими оттопыренными ушами и спиралевидным узором на лице из шрамов. И эльф в доспехах, с гладиусом и щитом. Люди вдвоём наседали на эльфа, но тот ловко сражался против обоих. Чувствовалась многолетняя выучка. Явно бывший легионер или кто-то похожий. Жан-Поль ни секунды не размышлял над тем, кому помочь. Он устремился к эльфу, но рана на боку продолжала кровоточить. Также о себе давали знать все травмы, полученные во время тренировок. Плюс сражения хоть и скоротечные, но на пределе сил и реакции выпили много сил. Из-за совокупности факторов вместо бега вышла стремительная ходьба, во время которой он припадал на левую ногу и морщился от боли в боку. С каждым шагом на него накатывала слабость от кровопотери. Эльф заметил его приближение и разорвал дистанцию между своими противникам, чтобы видеть всю троицу. — О, МЕДВЕДЬ! — вскинул руку Жан-Поль, показывая пальцем за спину ушастого. Эльф дёрнулся в сторону и обернулся. В этот момент чернокожий здоровяк вогнал ему в бок копьё. Варвар прыжком сократил дистанцию и нанёс эльфу в живот под кирасу три удара мечом. Тот с хрипом свалился на землю, орошая песок кровью. Тут же эта парочка переключилась на француза. — Потанцуем, мальчики? — его губы зазмеились в насмешливой улыбке. Он понимал, что против двоих не боец. Тем более, в живых остались одни из самых сильных и опасных противников. Но сдаваться не был намерен. Чёрный парень начал мягкими хищными шагами обходить его справа, а варвар наступал вперёд. — Асед! Жан использовал приём, который однажды применили к нему. Он ногой метнул песок в лицо мечнику. Тот прикрыл свободной ладонью глаза. Следом француз метнул в него щит. Парню пришлось резко взмахнуть мечом, чтобы отбить щит, который летел ему в лицо. В следующий миг Жан-Поль резко сократил расстояние и проткнул ему сердце. Толпа радостно завопила. Клинок застрял между рёбер. Дикарь воспользовался моментом и подобрался к нему. Он радостно оскалился и приставил острие копья к его шее. Кац опустил вниз указательный палец и с замиранием сердца принялся ждать решения толпы. Чернокожий здоровяк тоже не спешил завершать всё убийством, ожидая решения публики. Первый палец на трибуне устремился вверх. Затем второй, третий… Большинство зрителей вопили о помиловании, но нашлись и те, кто желали ему смерти. Взоры обоих смертников сошлись на главном эльфе — цезаре, закутанном в золотую тогу, который восседал в центральной ложе. Он медленно вытянул правую руку вперёд и оттопырил вверх большой палец, затем надел на него кулак левой руки, что означало приказ убрать оружие в ножны, то есть помилование. Публика разразилась радостными криками. Дикарь медленно опустил копьё, а Жан, который до этого забыл как дышать и стоял ни жив, ни мёртв, с облегчением втянул воздух в лёгкие. — Мы выжили, Чебурашка, — радостно улыбнулся он сопернику, который мгновением ранее чуть его не убил. Тот счастливо оскалился в ответ и кивнул. Глава 7 После окончания второго этапа выступлений новоиспеченных гладиаторов, наконец, осмотрел целитель. Он поводил светящимися руками над их самыми серьёзными ранами, после чего те начали на глазах заживать. Затем им выдали по заветному пузырьку зеленоватого зелья, и жизнь заиграла новыми красками. Боль, которая преследовала Каца на протяжении трёх месяцев, начала проходить, что дарило чувство блаженства. Он размяк, но всё же продолжал следить за одиночными сражениями гладиаторов. Третий этап разительно отличался от второго. Это действительно шоу, в котором погибли всего двое бойцов из шестидесяти четырёх. Остальные обзавелись ранениями, которые оперативно вылечили целители. И то из двоих первого убил Сокрушитель, с которым в прошлый раз не повезло сойтись в бою Иномирцу. А второй трусливо сдался после получения небольшой царапины, что не понравилось публике. Народ его освистал и единогласно опустил пальцы вниз. — Вот она, любовь публики, — прокомментировал он это действие. — Сегодня ты ею любим и тебя просят пощадить, а завтра споткнулся, и тебя хотят порвать на клочки. Чебурашка пробурчал что-то на своём языке. Затем протянул ладонь и добавил: — Магба. — Жан. На лице Магбы змеилась счастливая улыбка. Он сидел прямо на земле рядом с французом, прислонившись спиной к стене. — Как я тебя понимаю, Чебурашка. Какой же кайф, когда ничего не болит. — Я Магба! — Да-да, Чебурашка. Я запомнил. Магба слегка ударил его кулаком в плечо. — Меня звать Магба! — Я и говорю, Чебурашка. А ты, выходит, на местном говорить умеешь… — Я не Чебурашка! — нахмурился он. — Что это? Ты ругаться? — Никаких ругательств. Чебурашка — фольклорный персонаж с большими ушами, прямо как у тебя. Могущественная неведомая хрень, которая умеет перемещаться в ящиках с апельсинами на другой конец света, строить дома по мановению руки, побеждать зловредных ведьм с крысами и дружит с крокодилами. — А-а-а… — расслабленно откинулся назад Магба. — Чебурашка — Великий дух! Так бы сразу сказать. Тогда можешь меня так звать. — Слушай, Чебурашка, а как ты тут оказался? — Магба великий охотник, — ударил он себя кулаком в грудь. — Я идти на охота, но на меня напасть мерзкие люди с острыми ушами, связать и привести в эта большая деревня. Мы очень долго идти, потом плыть на большая лодка, потом снова долго идти. Потом учиться сражаться. — Я видел тебя на тренировках. — Я тоже тебя видеть, белоснежка. Ты плохо сражаться копьём. Я думал, ты помереть сразу, а ты жить. — Нет уж, хватит. Я слишком много умирал, чтобы снова сдохнуть. Хочется посмотреть, как там в будущем, есть ли просвет в конце тоннеля. — Думаешь освободиться? — Надеюсь на это. Всего-то и нужно продержаться четыре года. Шестнадцать сражений не на жизнь, а насмерть. Судя по сегодняшним битвам, шансы обрести свободу есть. — Я тоже хотеть выжить и вернуться к своё племя, — вздохнул Магба. — Если бы не проклятые колдуны, я бы сбежать. — Для меня колдуны в новинку. У нас их не было. Чебурашка, ты что-нибудь знаешь про колдовство? — Я знать немного. Колдуны могучие. Они могут наслать проклятье, вылечить или найти добыча. Колдуны людей с острыми ушами могут искать людей, — он понизил голос до шёпота. — Как ты думать, если срезать кожа с шея, то колдуны не найти нас? — Хм… — Жан-Поль не на шутку задумался, после чего прошептал: — Не знаю, но буду иметь в виду… Им пришлось замолкнуть, поскольку их тихий разговор показался подозрительным надзирателям и те обратили на них пристальное внимание. В закуток для преступников зашли старые знакомые: Неро и его помощник-надзиратель. — Эй, вы двое, встали и идёмте за мной! — тут же приказал Неро. — Я вас купил, так что теперь вы моя собственность. И без глупостей, а то вместо арены отправитесь на кресты! Поднимаясь на ноги, Жан-Поль обратился к товарищу по несчастью: — У них тут, что, после второго этапа проводится аукцион на выживших? — Угадал, везунчик, — ответил ему Неро, услышавший его. — Вы оба мне обошлись в три тысячи сестерциев. Надеюсь, мои вложения окупятся. «Расту, — иронично подумал Кац. — В прошлый раз меня купили за пять сотен, а теперь за полторы тысячи». Денежная система у эльфов заимствована у тех же римлян, но точно ли, Жан-Полю неизвестно. Он не знал, какими были древнеримские деньги, помнил только, что назывались аналогично. В Новом Риме всё просто. Есть медные, серебряные и золотые монеты. Сестерций — маленькая медная монета. В малой серебряной монете десять сестерциев. В большой — двадцать. Золотая монета равна сотне сестерциев. О покупательной способности денег он пока не мог судить, поскольку всё время пребывания в этом проклятом городе находился в качестве раба с ограниченной свободой. * * * В луди парочку новых гладиаторов поселили в одной комнате. Магба с помощью своего соседа улучшал знания местного языка, в свою очередь он учил Жан-Поля своему языку и эльфийскому в той мере, в которой сам его знал. Иногда к ним подключалась парочка варваров из соседней комнаты, которым надоело через стенку слышать их ужасные акценты. Оба на отлично знали родную речь и эльфийский. Благодаря этим парням их языковые навыки стремительно улучшались. Жан тренировался как припадочный. На обильной кормёжке и зельях он прогрессировал на глазах. В государственной школе гладиаторов он выкладывался меньше за счёт постоянной боли и травм. Но он привык к боли, а тут её вечером убирает целитель. К тому же, зелье улучшает регенерацию тканей, следовательно, и рост мышечной массы. И он вовсю этим пользовался, работая на износ. В редкие моменты отдыха он брал у Магбы уроки обращения с копьём. Его самого, как и в прошлый раз гоняли с гладиусом и щитом, но этого ему казалось мало — хотелось научиться пользоваться любым оружием. В столь плотном и насыщенном тренировками и учёбой графике три месяца пролетели незаметно. Наступил очередной день больших игр. На этот раз Жан-Поль не переживал настолько же сильно, как в первый и второй раз. Нельзя назвать его абсолютно спокойным, но теперь он был более уверен в своих силах. Продумал артистическую часть и был готов биться так, словно в последний раз. Он будто познал дзен. Переживания отвлекают, заставляют совершать ошибки. Не на ровном месте появился кодекс японских воинов бусидо. У него в голове крутился один постулат оттуда: «Самурай должен, прежде всего, постоянно помнить, что он может умереть в любой момент, и если такой момент настанет, то умереть самурай должен с честью. Вот его главное дело». На фоне нервничающих коллег по несчастью он выглядел спокойным как гранитная скала. Зелье плещется в организме, крики толпы воспринимаются фоновым шумом, смерти на арене уже стали привычным зрелищем и не леденят кровь. В первые разы он был будто водителем-новичком, который путается в педалях и пугается каждого звукового сигнала. Сейчас же он будто опытный автолюбитель. Осталось стать профессиональным гонщиком, чтобы увеличить шансы на выживание, и в этом помогут тренировки до упаду и немного сверху того. Но это при условии, что получится пережить эту битву. По негласной традиции вновь первачков выставили сражаться впереди ветеранов. И снова честь открытия третьего этапа выпала на долю Каца. — В правом углу наш новичок, злобный гоблин из диких лесов, — надрывался конферансье. — Кровопийца! Таких гоблинов Жан-Полю видеть не доводилось. Ростом полтора метра, то есть на голову выше сородичей, которых встречал гость с Земли. Весь увитый внушительной мускулатурой. Правое ухо порвано. Лицо от правой щеки до подбородка прочертил рваный шрам, разделивший губы напополам, что придало ему более злобный вид. Ему достался добротный доспех: стальная кираса, шлем, поножи и наручи. К ним в комплекте шли копьё и кинжал. Француз же получил стандартный набор, как и в первое своё выступление: гладиус, щит, шлем, сандалии и набедренную повязку-юбку с поясом. — В левом углу его соперник. Любимчик публики, выживший благодаря зрителям в прошлой смертельной схватке — Хохотун! «Ну и кличку мне дали, — покачал головой из стороны в сторону он, начиная путь по арене. Он вышагивал с гордым видом, салютовал зрителям мечом и поигрывал мышцами. — Стоило один раз засмеяться, как сразу Хохотун… Интересно, а гоблин тогда что делал? Пил кровь своих врагов? Хотя этот мог. Чёртов каннибал!» На этот раз симпатии зрителей были на стороне человека. Стадион взорвался криками и овациями. Гоблин же вызывал у всех неприязнь и его мало кто приветствовал. Глаза гоблина налились кровью. По тому, как он держался за копьё, можно было понять, что оно как продолжение его руки. Если он из дикарей, то это закономерно. Насколько француз помнил из курсов истории в колледже, у детей дикарей в качестве игрушек выступают копии инструментов взрослых. То есть игрушечные копья, топоры, ножи. И они ими учатся владеть с раннего возраста. Они копьё в руки берут раньше, чем европейские дети ложку. С оскаленной мордой гоблин медленно двигался в его сторону. Он будто стелился над землёй тихо, осторожно и с завораживающей грацией. Жан-Поль вытянулся в полный рост и для соответствия своей кличке громко рассмеялся, издевательски смотря на соперника свысока: — ХА-ХА-ХА! Черепа богу черепов! — показушно помахал он клинком. — Иди сюда, мерзкий каннибал. Я порублю тебя в фарш! Морду гоблина перекосило от злости. Он зарычал и рванул навстречу. Землянин и не думал недооценивать противника. Наоборот, он понимал, что между их навыками пропасть. Обычный европейский мальчишка против злобного дикаря, для которого кого-то убить, как ему сходить в супермаркет за круассанами. Он внимательно следил за каждым движением соперника, при этом сохранял насмешливую ухмылку и не сходил с места. Магба учил, что во время сражения против копейщика необходимо следить не только за движением рук и ног противника, но и не спускать глаз с копья. Он использовал его науку по полной программе. По напрягшимся мышцам рук соперника он понял, что сейчас будет удар. Тем более, гоблин приблизился на достаточную для атаки дистанцию. По вильнувшему кончику копья он предугадал траекторию. Зловредный дикарь решил порезать ему ноги, после чего добить раненного и лишённого мобильности. План хороший, и если бы не наука товарища по несчастью, то он мог бы сработать с новичком. Жан-Поль дождался начала удара и быстро отскочил в левую сторону и вперёд. Копьё — отличное оружие. Длинное, что позволяет держать противника подальше от себя. Наконечник у него широкий — таким можно наносить и колющие, и режущие удары. Но оно обладает одним существенным недостатком — инерция. Если копейщик начал удар, то он не может его резко прервать и сменить траекторию движения древка. Лишь может её подправить, что и продемонстрировал гоблин, закручивая своё оружие. Жан был к этому готов. Он отбил щитом копейное древко и вторым рывком приблизился к противнику. Свистнула сталь. Гоблин попытался отскочить в сторону, а в следующий миг стадион огласили его громкие вопли. Его правая кисть повисла наполовину перерубленная. Из неё хлестала кровь. Если бы не зажатое в руке и плотно прижатое к предплечью древко копья, остановившее удар, он бы лишился кисти, а так есть шансы, что целитель её вернёт обратно. Конечно, при условии, что гоблин выживет в этом поединке. Толпа радостно вопила. Вид крови привёл остроухую публику в восторг. Тысячи лиц были обезображены жаждой крови и перекошены в фанатичном экстазе. Жан-Поль отошёл на несколько шагов и замер в пафосной позе: ноги на ширине плеч, мышцы на бедрах намеренно напряжены для большей красочности, щит он отвёл в сторону, а гладиусом резко взмахнул и направил его кончик к земле. С клинка слетели кровавые брызги, которые украсили мелкими капельками песок арены. — ХА-ХА-ХА! КРОВЬ КРОВАВОМУ БОГУ! ЧЕРЕПА, К ТРОНУ ЧЕРЕПОВ! А-ХА-ХА-ХА! Изображать двинутого на всю голову последователя Кхорна ему совершенно не нравилось. Но это как с ипотекой — она может не нравиться сколько угодно, но без неё обычному человеку невозможно стать обладателем заветных квадратных метров личной жилплощади. Зато народу на трибунах такое его поведение зашло на ура. Толпа ликовала и ссалась кипятком. Кто-то даже в самом деле решил спустить излишки вина прямо на трибуне, но стража за этим строго бдела, так что пьяного эльфа ждал крупный штраф. Кац ожидал, что на этом поединок закончиться и судьбу гоблина решит толпа. Всё же это не боевик, в котором раненый герой продолжает сражаться, хотя должен был валяться на земле и выть от боли. Но он не учёл действия стимулятора. Зелье силы не только наполняло тело тонусом, но и приглушало болевые ощущения. Вместо того чтобы дожидаться милости публики, гоблин отбросил копьё и левой рукой рванул из ножен кинжал. — АРГХ! — принялся он наступать на Жана и размахивать кинжалом. Его клинок мелькал так быстро, словно это не гоблин, а блендер. Жан-Полю пришлось прекратить корчить из себя клоуна и полностью сосредоточиться на защите. Сначала он принимал удары на щит, отбивал мечом и уворачивался от них. Стадион оглашал звон металла. Но надежда на то, что противник свалится от усталости и кровопотери таяла на глазах. Такими темпами он имеет все шансы на победу. А это ни в коей мере не устраивало землянина. «Лучшая защита — нападение», — вспомнил он крылатую фразу известного полководца. В следующий миг гоблин распорол ему правый бок, что мгновенно его взбодрило и разозлило. Он перестал отступать. В ответ на это он ударил щитом по лицу гоблина, но тот наклонил голову и удар с гулким металлическим звоном пришёлся на шлем. Перед глазами человека промелькнули воспоминания о его первой смерти от рук гоблинов. Как они вспороли ему грудь и как он смотрел на собственное сердце. Затем он вспомнил о смерти на арене. Ему не хотелось умирать. Он жаждал жить. А гоблин даже не думал сбавлять напор и сдаваться. «Всё, игры закончились, — промелькнула мысль в голове Жан-Поля. — Либо я его убью, либо он меня». Резкий взмах гладиуса. Хруст, будто кто-то рубит дрова. Звон кирасы, по которой пришёлся удар клинка, и вновь арену огласил звериный вопль гоблина. Он с непередаваемым ужасом огромными глазами наблюдал за тем, как его левая рука, отделенная от туловища, летит на землю. Меч застрял в кирасе с правой стороны. Жан-Поль выпустил рукоять. Его разум помутился от ненависти к противнику, который искренне хотел его убить. Он схватил с песка отрубленную руку и принялся ею избивать ошеломлённого гоблина. Противник уже рухнул на песок, заливая арену кровью из ран, а человек, с уст которого срывались французские ругательства, дубасил гоблина его собственной рукой, которая разбрызгивала по округе кровь. В состоянии аффекта Жан-Поль истово продолжал избивать гоблина его конечностью, пока тот окончательно не затих. Лишь после этого парень обратил внимание на толпу. На трибунах остроухие бились в экстазе: орали во всю глотку, топали, хлопали и подпрыгивали на месте. — Хохотун! Хохотун! Хохотун! «Какие же вы мерзкие! — подумал он. Затем обнаружил в своей руке чужую измочаленную конечность, всю покрытую вязкой красной жижей. — И я не лучше». Он отбросил руку в сторону и вскинул вверх кулак. — БОЛЬШЕ КРОВИ БОГУ КРОВИ! — продолжил он отыгрывать безумного фанатика Кхорна. — А-ХА-ХА-ХА! В это время на душе у него скребли кошки, а желудок предательски сжимался. Его мутило и пошатывало. Рана на боку причиняла острую боль. Он постоял так некоторое время, пока не открылась дверь в комнату ожидания, после чего медленно пошёл в ту сторону. Через силу он поднимал щит над головой, потрясал им и тянул улыбку, словно ему этот кошмар доставляет удовольствие, а рана ничего не значащее недоразумение. И только ему было известно, насколько тяжело даются эти шаги. Лишь в комнате ожидания вдали от хищных взоров зрителей он позволил себе рухнуть на колени. Тут же к нему поспешил волшебный эскулап, работающий на Неро. Момент выступления товарища он упустил, поскольку в это время лежал на земле и ждал восстановления. Вскоре рядом с ним положили темнокожего здоровяка. Его ноги и руки все в порезах, нагрудник пробит в районе живота и окровавлен. Но его грудь вздымалась вверх и опускалась в такт дыханию. — Жив, Чебурашка! — радостно улыбнулся он. — И ты тоже… — тихо прохрипел он в ответ. — Молчи, друг. Скоро тобой займётся целитель, и мы продолжим тренироваться с утроенным рвением, чтобы дожить до этого долбаного деревянного меча! — Белоснежка… — прикрыл Магба глаза. — Ты даже в адской дыре не можешь спокойно полежать и думаешь о тренировках… Глава 8 Следующие четыре года Жан-Поль пытался выжить и заполучить свободу. Для этого он тренировался как проклятый. И таких гладиаторов как он примерно треть от общего количества. Остальные тоже усердно потели на тренировках, но не настолько фанатично. Не всем им так везло, как ему. Магба, ставший ему другом и наставником в обращении с копьём и ножом, проиграл в седьмой своей схватке. А ведь ему оставалось продержаться чуть больше половины срока. Ему не повезло нарваться на Сокрушителя. В схватке с почти любым другим противником у любого гладиатора имелся высокий шанс на выживание даже в случае проигрыша. Но не с Сокрушителем. Он стал известен тем, что убивал всех своих противников. Это нравилось публике, поэтому, несмотря на финансовые потери, владельцы луди ему это прощали. Француз на каждой тренировке выкладывался как в последний раз. На арене он изображал из себя безумного фанатика Кхорна, и своим артистизмом полюбился публике. Это его спасло дважды, когда он проигрывал в сражении. При этом за все битвы он больше не убил не одного противника. Их всегда уносили с арены на носилках, а после этого откачивали целители. Но и с ним несколько раз случалось то же самое. Можно сказать, что это негласный кодекс гладиаторов — ранить соперника, но не убивать его. И лишь один из них — Сокрушитель, не придерживался этого правила, за что его опасались и ненавидели абсолютно все гладиаторы. Но он настолько искусный воин, что никому не удалось убить его. Отдельная категория гладиаторов — гоблины. Если в противники попадается гоблин, то его следует убивать без сомнений, поскольку эти жестокие дикари никогда не щадят соперников. Тоже одно из негласных правил. Гоблинов ненавидят все без исключений: и эльфы, и люди. За эти годы его тело обзавелось множеством шрамов. Кожа обветрилась и покрылась тёмным загаром. На ладонях образовались грубые мозоли. Правая рука вытянулась и стала длиннее левой на пять сантиметров — обычное дело для гладиаторов, которые постоянно активно действуют правой рукой. Настал решающий день. Сегодня свершится то, чего он так долго ждал и к чему упорно готовился — последний бой на арене Колизея. Он либо победит и обретёт свободу, либо проиграет. И тут остаются варианты. Если толпа и цезарь его пощадят, то он всё равно получит заветный деревянный меч. Если же… Когда он узрел своего соперника, то понял, что последний вариант более возможен. Ему предстояло сойтись в битве не на жизнь, а насмерть с Сокрушителем, которого он ненавидел всем сердцем. Который убил его друга Чебурашку и однажды убил его. О том, почему он до сих пор жив и каким образом возвращается назад в прошлое, Жан-Поль не задумывался. У него на столь пространные размышления не оставалось времени. После такого количества тренировок, через которое проходил он, сил едва оставалось на то, чтобы доползти до спального места. А ведь у Сокрушителя это тоже последняя битва. Двухметровая машина смерти источала презрение и злобу. С первого своего появления на арене Сокрушитель изменился. Мышц у него стало ещё больше, но вместе с ними появилось приличное брюшко. Такого бугая на Земле можно увидеть лишь на представлениях пауэрлифтеров. Жан и сам не маленький и на обилие мускулатуры не жаловался. Он мог бы запросто посоперничать с Арнольдом Шварценеггером в его лучшие годы. Но на фоне противника казался маленьким — тот и выше, и шире в плечах. Они будто две противоположности. Светловолосый Жан-Поль с гладко выбритым подбородком и голым торсом, в шлеме, с мечом и щитом. Прямо-таки олицетворение доброго защитника. И черноволосый лохматый противник с густой растрёпанной бородой — злобный разбойник, ни дать, ни взять. У француза голубые ясные глаза. У варвара тёмные как ночь и полные ненависти. Сокрушитель по-прежнему выступал димахером. Шлем с плюмажем, поножи, кольчуга и две сабли. Когда они сошлись на арене, Сокрушитель грозно прорычал: — Тебе конец! Молись своему богу сколько угодно — он тебе не поможет! — ХА-ХА-ХА! — смех давался ему через силу, но на этот раз поджилки не дрожали. Кац привык ходить под смертью и научился подавлять страх. Но на этот раз его преодолевать не пришлось, поскольку он испытывал непреодолимую ярость к этому человеку и впервые за долгое время жаждал убийства. — Ты ответишь за Чебурашку, тварь! Я заставлю тебя заплатить за его жизнь кровью. — Хе-хе-хе! — мерзко и издевательски ухмыльнулся гигант. — Неужели я убил кого-то из твоих дружков? Вот так радость! А теперь я убью и тебя. Я вырву твоё сердце и заставлю тебя его сожрать! Это будет славным завершением карьеры гладиатора. — Не угадал, мразь, — сверкнули сталью глаза Жан-Поля. — Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! В следующий миг сабли соперника превратились в серебристые полосы. Он рванул к Кацу с такой прытью, которой не ожидаешь от такого гиганта. На бегу он внезапно стопой метнул песок в лицо французу. После стольких лет бесчисленных боёв Кац изучил всевозможные уловки и грязные приёмы. А об этом любимом ходе своего противника он знал ещё с первой схватки с ним, поэтому сюрприза не получилось. Он плавно шагнул в сторону. То, что раньше его восхищало, теперь получалось у него самого — хищные, мягкие и бесшумные движения, которые сочетали в себе грацию и скорость. Песок улетел в пустоту, а врагу пришлось менять траекторию движения, что заставило его ненадолго задержаться. В схватке опытных бойцов любая заминка оппонента играет важную роль. Жан-Поль перехватил инициативу и сам нанёс стремительный удар мечом в лицо Сокрушителя. Тому пришлось блокировать удар правой саблей, что сломало ему комбинацию. В таком положении он не мог нанести удар левым клинком. Здоровяк правым клинком отбросил меч француза и тут же попытался порезать его левой саблей, но та столкнулась с выставленным на её пути щитом. В следующее мгновение гладиус хищной коброй вылетел из-под нижней части щита. Щит оттолкнул вверх саблю противника и к его животу почти добрался кончик меча. Сокрушителю пришлось экстренно разрывать дистанцию, чтобы не почувствовать себя шашлыком на шампуре. — Прыткая жертва! — оскалился он. — От смерти не убежишь. — Вот-вот, поэтому не дёргайся, мелочь! Вновь замелькали сабли. Арену огласил звон металла. Меч в руке Каца выписывал пируэты и сливался в полосу. Щит отражал опасные удары один за другим. Казалось, что ситуация патовая — оба бойца демонстрировали высочайший уровень фехтовальных навыков и пока ни один не задел другого. Стадион гудел. Зрители разделились на два лагеря: одни болели за Хохотуна, другие за Сокрушителя. Симпатии разделились примерно поровну. К шуму толпы привыкают все гладиаторы, как и профессиональные боксёры. Оба бойца не обращали внимания на возгласы с трибун, хотя там было много обидных кричалок. Фанаты гладиатора оскорбляли его соперника и подбадривали своего кумира. Но иногда происходит то, что ненавидят все бойцы — когда фанаты начинают кидаться чем-либо. Их быстро урезонивает стража, но некоторых особо упёртых это не останавливает, как это бывает и с футбольными болельщиками. Это и произошло. Группа фанатов Сокрушителя принялась кидать камни на арену. С трибуны раздались предупреждающие крики, но по привычке они были проигнорированы. Зрители целились в Хохотуна, и один камень попал ему в спину, что его на мгновение отвлекло. Этой заминкой воспользовался противник. Кончик сабли чиркнул по правому предплечью. Из раны хлынула кровь. Если бы это была обычная царапина, то Жан-Поль не обратил бы на неё внимание. Но порез столь серьёзный, что на мгновение проглянула кость. Боль густым водопадом обрушилась на его сознание, но он даже в этот момент не разжал ладонь и не выпустил из руки рукоять гладиуса. Тело действовало на рефлексах. Вовремя удалось выставить щит и отбить второй клинок. Затем он подшагнул вперёд и подобно взведённой пружине быстро распрямил левую ногу. Удар стопой пришёлся по незащищенному колену противника. Сокрушитель из-за полученной травмы припал на правую ногу и из-за этого упустил момент для добивающего удара. Вжух! — пролетел над его головой меч. Он вовремя пригнулся, но достаточно быстро распрямиться помешало травмированное колено. Жан-Поль с трудом удерживал меч в руке, из которой ручьём текла кровь. Действовать следовало решительно, иначе он рискует потерять сознание от кровопотери, а это однозначный приговор. Он продел руку через лямки для удерживания щита, тем самым повесил его на предплечье, схватился левой ладонью за рукоять гладиуса и двумя руками со всей силы нанёс мощнейший удар по голове противника. Сокрушителю волей-неволей пришлось парировать атаку. Для этого он выставил блок из двух перекрещенных сабель. ДЗИНЬ! Левый клинок варвара был перерублен почти у самой рукояти. Его левую кисть вывернуло. Остатки сабли полетели на песок арены. Но при этом и меч француза тоже переломился. От него осталось не больше трети. Ослабевшая правая рука не удержала его останки, а левую отсушило настолько, что и его оружие отправилось следом за поломанной саблей. К величайшему сожалению Каца, Сокрушитель с трудом, но всё же удержал в руке второй клинок. А он при этом остался безоружным. И он пошёл ва-банк — нанёс противнику удар щитом по лицу. Да столь удачно вышло, что нос здоровяка расквасило. Левый бок Жан-Поля окрасился кровью. Враг сумел его чиркнуть саблей и собирался продолжить кровавое пиршество, но в этот момент сверху вниз на его кисть обрушился удар кромкой щита. Ремни не выдержали такого издевательства и лопнули. Щит продолжил свой путь на землю, но то же самое произошло и с саблей Сокрушителя. — Думаешь, мне нужно оружие, чтобы тебя убить, помойный пёс? — злобно прорычал он. Из его рта летели брызги крови, которая текла по лицу из поломанного носа. Слова варвара расходились с делом. Он попытался подобрать целую саблю, но его планы оказались грубым образом нарушены. Хорошо поставленный лоу-кик отсушил ему левое бедро. — АР-Р! — сжал он пудовые кулаки и кинулся на француза. Положение Жан-Поля невыгодное с любой точки зрения. У него две серьезные раны и отсутствуют доспехи. В то время как его противник получил несущественные для гладиатора травмы. Кац стоял и смотрел, как на него надвигается двухметровая рама — машина для убийств с перекошенным от ярости и окровавленным лицом. Он стоял и терпеливо ждал. И вот правый кулак Сокрушителя начал свой путь в сторону его лица. В этот момент он поднырнул, перехватил его кисть, обернулся вокруг своей оси и, используя силу инерции противника, произвёл классический бросок. Тяжеленая туша гиганта с громким глухим звуком рухнула на арену. Со звоном слетел шлем с его головы. — АР-Р-Р! — быстро с рёвом вскочил он на ноги. Тут же ему в пах прилетел удар, от которого зрители на трибунах ненадолго замолкли. Большая часть публики — мужчины. Они прекрасно представляют, что происходит, когда по бубенчикам прилетает подобная оплеуха. Сокрушителя это не остановило, лишь на краткий миг замедлило и сильнее разозлило. В следующий миг он обрушил пудовые кулаки на голову Хохотуна. Правая рука перестала слушаться Жан-Поля, отчего он ею не мог ни поставить блок, ни ударить в ответ. Силы стремительно покидали его. Теле перекосило из-за боли в левом боку. Так что нет ничего удивительного в том, что он пропустил удар. Но он успел наклонить голову, отчего кулак соперника обрушился на стальной шлем. — Грязная шавка! — завыл Сокрушитель и принялся трясти правой рукой. Шлем хоть и помог, но в глазах Жан-Поля начало двоиться. Его мутило и качало, словно пьяного в зюзю. — ХЕК! — резко распрямил он правую ногу. Удар в грудь отбросил противника назад. — КИ-А-А! — классический йоко-гэри — восходящий снизу удар ребром стопы, прилетел Сокрушителю в подбородок. Такой удар подобен боксёрскому апперкоту. Удар ногой значительно сильнее ударов рукой, но по сравнению с ними он медленнее. Но в данный момент противник открылся. Грех не воспользоваться таким шансом. Тем более что функционирующими у француза остались лишь левая рука и ноги. Выполненный ногой апперкот отправил здоровяка в полёт, который закончился на песке арены. Тут же к нему на грудь запрыгнул Хохотун. Он целился ему коленями в грудь. Такое приземление оказалось очень болезненным для противника. Кац левой рукой, сквозь боль, слабость и муть в глазах, принялся лупить его по лицу со скоростью отбойного молотка. Он вкладывал в свои удары всю боль, ярость, страх и пережитые страдания из-за смерти товарища, с которым два года делил одну комнату. Сокрушитель поплыл. Он предпринимал попытки сбросить с себя Хохотуна, но тот, словно клещ, вцепился в его бока коленями и бил-бил-бил, пока удачным ударом не вбил носовой хрящ прямо в мозг. Многие ошибочно считают, что смерть наступает мгновенно. На самом деле это не так. Ещё некоторое время организм продолжает жизнедеятельность. На самом деле варвар уже отправился в Вальхаллу или то, что её заменяет в его вере, а француз продолжал его бить до тех пор, пока не свалился без сил. С арены его уносили на носилках. Как над ним колдовали целители — он не запомнил. Просветление сознания наступило ненадолго. Его, закутанного в бинты, вывели на арену двое надсмотрщиков. Они буквально держали его на руках, но таким образом, чтобы создавалось впечатление, будто он сам идёт с их помощью. Остроухой Цезарь в сопровождении свиты лично спустился на арену, чтобы вручить ему символический деревянный меч. Рука парня рефлекторно сжалась на его рукояти. Цезарь что-то говорил, но он не понимал смысла. Потом к нему подошёл придворный маг и светящейся ладонью прикоснулся к шее. После этого победителя унесли назад. Его сознание вновь погрузилось во тьму беспамятства. * * * Жан-Поль с трудом разлепил глаза. Казалось, будто к векам прицепили по гантели. В теле ощущалась слабость, при которой даже встать на ноги непосильная задача. Зажившие раны сильно зудели. Привычные каждому гладиатору чувства, которые наступают после окончания действия стимулятора и исцеления ран. — Он проснулся! — раздался в коридоре чей-то мужской голос. Он не сразу понял, что тут что-то не так. Вроде все как обычно: он в привычной комнатушке, в которой прожил четыре года. Лишь через несколько секунд до него дошло. «Я же пережил шестнадцатое сражение, следовательно, свободен. Почему я до сих пор тут?» В комнату зашёл Неро в богато украшенной золотыми нитями тоге. Он встал возле его кровати. — Отличный бой, Хохотун. Честно признаться, не ожидал, что ты сумеешь победить Сокрушителя. — Он сдох? — в тихом хриплом голосе Жан-Поля звучала надежда. — Да, — улыбнулся эльф. — И это сильно расстроило господина Чарле. Новость обрадовала парня. «Я отомстил за тебя, Чебурашка!» — Ты отличный боец, Хохотун. Предлагаю тебе остаться в моей луди в качестве вольного гладиатора. Тебя ждёт прекрасное будущее: большие гонорары за бои, подарки от поклонников. Прекрасные благородные эльфийки будут выстраиваться в очередь, чтобы согреть твою постель. — Что-то раньше всего этого не было, — передать голосом иронию у него не вышло, поскольку тот всё ещё был тихим. — Раньше ты был рабом. Где это видано, чтобы благородные дамы открыто лезли в постель к рабу? — А сейчас? — с надеждой протянул Жан-Поль. — Тебе же вчера вручили деревянный меч, поэтому я с тобой говорю. Так что скажешь? Это отличное предложение для бывшего раба. Ты будешь зарабатывать не меньше тысячи сестерциев за один бой, при этом тренировки, проживание, питание и лечение за мой счёт. Или ты можешь работать в моей луди инструктором. Но в таком случае гарантирую лишь питание, проживание и сотню сестерциев в месяц. — Спасибо за заманчивое предложение, но не хочется. — Это твоё окончательное решение? — Да. — Что ж, в таком случае прошу покинуть территорию моей школы. Но если передумаешь, то предложение остаётся в силе. Мне нужны хорошие бойцы. Ах да, тот мешок твой — подарки фанатов. Мешок лежал на полу возле кровати. Кац заметил его только сейчас. — Подарки? — удивился он. — Раньше их не было. — Ху-ху-ху! — развеселился эльф. — Глупый варвар. Раньше ты был моим рабом. Разве у раба могут быть личные вещи, за исключением одежды? Естественно, когда дарили подарки тебе, то означало, что это подарки мне. Теперь же ты свободный человек, и я не вправе завладеть ими. Подумай хорошо. Как вольному гладиатору поклонники буду приносить тебе богатые дары. Я помню случай, когда своему любимчику один патриций подарил виллу и несколько рабынь. Представь, ты тоже можешь стать обладателем виллы. Хочешь рабынь? Ты их сможешь купить после первого же сражения. — Спасибо, не хочется. — Ворота там, — потерял к нему интерес Неро. — Эй, помогите ему покинуть мою школу! Два здоровенных надзирателя подняли Жан-Поля с кровати. Дрожащие ноги не держали его. Они помогли ему надеть тунику и сандалии, накинули на плечи плащ. Один из них помог парню дойти до ворот. Второй донёс его мешок с подарками от фанатов. Его выставили за ворота луди, и так и оставили на улице. Ворота закрылись, а он привалился спиной к стене школы гладиаторов, сполз по ней и сел на землю рядом с мешком. — Свобода… Наконец, свобода! Только немного не так я себе представлял её обретение… Глава 9 Никто не обращал внимания на сидящего возле луди человека, но так продолжалось недолго. Двое эльфийских мужчин в добротных зелёных туниках до колен, как и многие, шли по своим делам и переговаривались друг с другом. Один среднего роста и плотного телосложения, с кучерявой чёрной шевелюрой и грубыми чертами лица с массивным подбородком. Второй худой, такого же роста, с пшеничными волосами и утонченными чертами лица. — Эй, Ронас, — замер блондин и устремил свой взор на землянина, — разве это не Хохотун? — Где?! — резко обернулся он, проявляя живой интерес. — Древо всемогущее! Джосс, я не верю своим глазам — это действительно он! Отношение к гладиаторам со стороны эльфийского населения неоднозначное и разное. Их превозносят за великую смелость перед лицом опасности и считают идеалом доблести, но презирают за то, что они развлекают толпу, что считается до крайности дурным делом. У бойцов статус на уровне рабов, из которых вышли многие из них. Бывает и такое, что жизнь на арене избирают свободные эльфы и люди, получающие за это хорошие деньги. Одним из таких предлагали стать Жан-Полю до того, как выставили на улицу. Эльфов, которые избрали профессию гладиатора, не смущало падение на социальное дно. От своей новой жизни они видели больше выгод: слава, деньги и повышенное внимание со стороны противоположного пола, о чём столь красочно рассказывал Неро. Имелась и иная причина неприязни к гладиаторам. Бойцы были на «ты» со смертью. Они всегда могли погибнуть, и первым же своим шагом на арену словно покидали бренный мир, становясь живыми мертвецами. Эльфы живут очень долго. Настолько долго, что никто из рабов не мог назвать конкретные сроки. По крайней мере, Кац не слышал о том, чтобы они умирали своей смертью. Эльфы ненавидят смерть, считая её худшим из возможных зол. Но гладиаторы помимо этого побеждают смерть на арене, что вызывает восхищение и рукоплескание. Жан-Поль обратил внимание на пару подошедших к нему эльфов. Заметив на их лицах восхищение в смеси с узнаванием, он расслабился, хотя куда дальше? Он и так расслаблен больше некуда. — Это же вы? — начал Джосс. — Допустим, я, — тихо ответил он. — А что вы тут делаете? — продолжил Джосс. — Отдыхаю. — Господин Хохотун, — начал Ронас, но растерялся. — Э-э-э… Если бы были силы, Кац рассмеялся бы. Ему было забавно видеть, как эльф, этакий хозяин жизни и «белый» господин, мнётся перед человеком, словно школьница на встрече с кумиром. — Вы бы хотели посетить мой дом? — продолжил набравшийся смелости Ронас. — Нет-нет, я не настаиваю, но для меня было бы честью, если сам Хохотун стал моим гостем. — Хорошо. — Ну я… — собирался было уйти Ронас, но резко замер. — Что?! Вы согласились? — Ага. — То есть, мне не послышалось? — засияла счастливая улыбка на лице темноволосого эльфа. — Нет. — Эй! — толкнул товарища в плечо ошарашенный не меньше него блондин. — Как я сам не догадался предложить такое раньше тебя? — Завидуй молча! — важно раздувал щеки брюнет. — Меня зовут Ронас, господин Хохотун. А это мой друг Джосс. — Рад знакомству, парни. Но есть кое-что, что вам придётся сделать. — Конечно-конечно, — закивал Ронас. — Вы только скажите, и мы это мигом выполним. Мы ваши большие поклонники. Великое древо! Как вы ловко разделались с самим Сокрушителем! Это была битва века. О ней ещё лет сто будут судачить, если не больше. Так что нужно сделать? — Поднимите меня. — А?! — опешил Ронас. — Чего? — поковырял в ухе Джосс, чтобы убедиться, что ему не послышалось. — Поднимите меня. На ноги. И мешок мой возьмите. — Ой, а это… — растерянно моргал Ронас. — Вы чего, сами идти не можете? — А вы бы смогли после таких ран и зелья силы? — едва приподнялись уголки его губ. Это должна была быть саркастичная усмешка, но на что хватило сил. — Ох! — всплеснул руками Джосс. — Точно! Вы же только вчера сражались и такие раны получили! Ронас, ну что ты стоишь? Давай скорее поможем господину Хохотуну дойти до твоего дома. И мешок его не забудь. * * * Пару дней Жан-Поль гостил в доме Ронаса. Тот этим очень гордился и всем хвалился. К нему ходили толпы гостей, и пьянка не прекращалась ни на мгновение, но в первый день Кацу на это было плевать. Он всё время спал, а просыпался только для того, чтобы набить брюхо и опустошить нутро. На второй день он почувствовал себя лучше, но ещё не был готов отправляться в длительное путешествие. Зато, наконец, добрался до мешка с подарками. Там он обнаружил шестьсот семьдесят один сестерций в золоте, серебре и меди. Сумма весьма внушительная. На один сестерций можно купить две солидных буханки хлеба — здоровенные караваи. А за пятьсот уже получится прикупить раба. Но не ему уж точно. Во-первых, Жан-Поль испытывал отвращение к рабству и не желал становиться рабовладельцем. Во-вторых, в Новом Риме иметь рабов дозволено лишь эльфам. Полукровки от связи с человеком тоже считаются эльфами. У них зачастую более грубые черты лица, тёмные волосы, уши меньшего размера, а у женщин ещё и грудь больше. Типичный эльф худой, среднего роста, с женоподобным лицом и светлыми волосами. Таких много, но ещё больше тех, кто несёт в своей крови ДНК римских легионеров. Вольноотпущенники вроде него не могут иметь рабов. О его положении говорила магическая татуировка сзади на шее в виде деревянного меча, который был нарисован рукоятью вверх. Если Неро после каждого сражения получал вместо него такие пожертвования, то наваривался он неплохо. И это если не считать тех денег, которые ему платила арена за участие в боях его гладиаторов. А там суммы никак не меньшие. Помимо денег в мешке обнаружился приличный комплект одежды: добротная зелёная туника до колен, которой отдают предпочтение обеспеченные эльфы, но не богатеи, сандалии и шерстяной плащ. Ещё там лежали неплохой охотничий нож в ножнах, роскошный кожаный пояс и пара бутылок вина из тёмного стекла с деревянной пробкой. На второй день в гостях у Ронаса стало находиться невыносимо. Как только обитатели дома поняли, что самочувствие Жан-Поля улучшилось, его задёргали. Сначала его приглашали к столу показаться гостям. Но это было цветочками. Ягодки пошли потом. Затем к нему наведалась жена хозяина дома. Стоит отметить, что весьма очаровательная эльфийка с намёком на чистокровность — этакая утончённая особа с внешностью модели, небольшой грудью, стройной талией и роскошной гривой пшеничных волос. И она его залюбила, причём ничуть не стеснялась ни мужа, ни гостей. Казалось, что она специально кричит погромче, чтобы все знали, чем она и с кем занимается. Жан думал, что начнутся разборки, скандал, и он с чистой совестью свалит из этого дома. Но нет. Вместо этого к нему вскоре наведалась жена одного из гостей. И всё повторилось заново. Нельзя сказать, чтобы он был против такого поворота событий. Годы воздержания давали о себе знать. Тем более, это были ненавистные ему эльфийки, над которыми он желал доминировать. Он брал их жёстко, но этим стервам такое, наоборот, нравилось. Но… Ладно — одна девушка. Ладно — две. Но когда пришла третья, то он понял, что не осилит и сточит чижика. Видимо, эльфийка тоже понимала, что каким бы гигантом ни был гладиатор, на всех его не хватит, поэтому принесла с собой особое целительское зелье. С зельем дело пошло на ура. После его приёма кое-что было не согнуть — стоял так, что хоть на него ведро вешай. А все травмы регенерировали в считанные минуты и не ощущались. А потом пришла ещё одна эльфийка и ещё… Поток гостей в дом Ронаса не прекращался. И большая часть мужиков приходили с женами. Никто из них не был против того, что творили их супруги. Наоборот, каждый гордился и хвалился тем, с кем переспала его жена. Они яростно спорили, чья супруга пойдёт к Хохотуну следующей, доходило даже до драк. Ночью, когда гостю позволили выспаться, он прихватил свои вещи и через окно свалил из гостеприимного дома. Идя по улице Нового Рима в обновках, он при виде редких в ночное время прохожих эльфиек дёргался от них как от огня. — Ну нахер такое гостеприимство! Даже для гладиатора-дембеля такое слишком… На ночь ворота Нового Рима не закрывались. Их закрывали лишь во время войны, но такое случалось редко. За четыре года в рабстве Жан-Поль подобного не припомнит. Но ночью поток разумных резко сокращался. В городе освещались лишь центральные улицы, но принцип работы фонарей был землянину непонятен. Очередная магия. В фонари вмонтированы хрустальные шары, которые излучают тёплый свет. На остальных улочках освещения нет и ночных прохожих можно пересчитать по пальцам. Наверняка тут царят ночные разбойники, но ему таковых не повстречалось. На воротах ему дорогу перегородил стражник. Эльф с небольшими заострёнными ушками и густой бородой, да ещё с волосами рыжего цвета, парню встретился впервые. — Стой! Чей ты раб? Куда идёшь и по какому делу? У Каца внутри всё закипело от ярости. Сложно передать словами, как сильно ему хотелось нашинковать наглого эльфа в фарш. Но он понимал, что за такое угодит на крест, а этого его в планах не было. Поэтому он плотно сжал губы и медленно обернулся спиной к стражнику, чтобы продемонстрировать шею. — Погоди! — у стражника широко распахнулись глаза. — Чего ещё? — обернулся к нему и недовольно нахмурил брови землянин. — Ты же этот… Как его? Смеющийся гладиатор! — Вроде того. И что? — Ух ты! Кому расскажу — не поверят. Так ты куда идёшь? — Куда ноги несут, туда и иду. Право имею. — Ну да, имеешь, но мне ж интересно. Хотя, тут одна дорога — в Южное Эльфино. Ты чо, решил перебраться в соседнее королевство? — Допустим… — он был раздосадован, но не показал этого. Жан-Поль изначально собирался пойти на север в человеческие страны, но города он не знает. Ему знакома всего одна дорога от места, откуда его в Новый Рим привели легионеры. Ещё он прекрасно изучил путь от луди Неро до Колизея. Дом Ронаса он покидал в спешке и старался убраться оттуда подальше и побыстрей, поэтому подспудно выбрал наикротчайший путь на выход из города. На первый взгляд, кажется, что ничего страшного, но на самом деле основные дороги не соединены друг с другом. Это сделано для того, чтобы весь трафик товаров проходил через столицу. Чтобы попасть на северный тракт, ему придётся вернуться назад и пройти мимо излишне гостеприимного дома. От одной этой мысли его колокольчики скукоживались и втягивались внутрь. Он невольно передёрнул плечами и пробормотал: — Пофиг! Лучше на юг, чем назад… — Господин Смеющийся, возможно, вы не знаете, но в Эльфино нет арен и гладиаторских боёв. — Отличная новость, — набежала на его лицо волна умиротворения. — Скажи ещё, что там рабства нет. — Так и есть, — кивнул страж. — Дикари! Не понимают прописных истин: сильные должны эксплуатировать слабых, иначе слабые станут сильными и начнут эксплуатировать их. Что вы будете делать в этом дикарском Эльфино? — Что угодно, но только не то, что здесь, — лицо Жан-Поля украсила широкая улыбка. Новость об отсутствии рабства в соседнем королевстве его обрадовала. Настораживало лишь то, что там тоже живут эльфы, но по слухам они неплохо сосуществуют с людьми. Так что он признал этот путь пригодным. Ему пока всё равно куда идти. К людям, конечно, лучше, но и эльфы сойдут. А там, если не понравится, можно и в другую страну уйти. — Адью, энкуле*! (*французский — Прощай, пассивный представитель нетрадиционной сексуальной ориентации) Махнув ручкой стражнику, который пытался понять, что ему сказали, он продолжил путь за пределы города. Через несколько часов в пути встала насущная проблема — захотелось кушать. А в мешке лежало всего две бутылки вина. Когда он в спешке покидал город, то не думал о пропитании. Да и где бы он ночью нашёл еду? Рынки не работают. На кухне Ронаса полно народу и оттуда ничего не утащить. Ко всему прочему навалилась усталость. Точнее сказать, она никуда не девалась. Чтобы оприходовать семерых эльфиек, нужно потратить столько сил, сколько ни один бой на арене не отнимает. Всё это время он двигался на энтузиазме и желании оказаться от Нового Рима подальше. Жан-Поль присмотрел кусты, расстелил плащ и завалился спать прямо на землю. Утром у него помимо терзающего голода добавилась боль в спине, которая начала проходить, когда он продолжил путь. Вскоре вдалеке показалась большая деревня. Он ускорился, желая поскорее купить еды у местных фермеров. Не успел француз преодолеть первого десятка метров по деревенской дороге, как у него на пути встал коренастый эльф с кудрявой тёмной шевелюрой. — Стоять! — резко повелительным тоном воскликнул он. — Эй, раб, чьих будешь? Кудыть ходишь? Уж не беглый ли ты?! Каца взбесила наглая рожа мужика и его обращение. Он хотел поскорее купить еды и набить брюхо. Любовное зелье потратило на регенерацию много ресурсов, оттого голод раздирал его изнутри. Без раздумий он плавно шагнул вперёд и нанёс эльфу резкий хук в челюсть. Того отбросило назад на пару метров. Он упал на спину и затих без сознания. — Убивают! — противно завизжала эльфийка под стать мужику — такая же кряжистая и темноволосая. Единственным её достоинством были два необъятных бидона размера этак шестого. На улице вскоре стало многоэльфно. Крепкие ушастые мужики на голову ниже землянина начали на него бросаться кто с кулаками, кто с вилами, лопатами. Через десять минут на деревенской улочке царила тишина. Лишь горстка из полутора десятков бессознательных крестьян валялась на дороге. Рядом с ними лежали их инструменты, которыми они собирались отоварить прохожего. — Эй! — повернул голову Жан-Поль в сторону дома, из которого выскочила монументальная эльфийка и куда она в ужасе забежала при виде побоища. — Я знаю, что ты там, ушастая провокаторша! Неси жратвы в поход и котелок, иначе… Считаю до десяти! Секунд через пять она закричала: — Не убивай! Я всё сделаю! Через минуту она ему вынесла медный котелок и мешок с провиантом на неделю пути. Он в ответ кинул ей три сестерция, схватил мешок и продолжил путь через деревню. Больше на него никто не кидался. Более того — деревенская дорога была абсолютно пустая, словно все жители покинули посёлок или попрятались по домам. Через некоторое расстояние от деревни он устроил привал. Много времени ушло на поиск ручья, чтобы набрать воду для приготовления каши. Ещё дольше он разводил костёр самым примитивным способом с помощью трения палочек и пуха с древесной коры. Пока каша варилась, он на скорую руку перекусил. Когда же еда свалилась, он, наконец, нормально покушал. Еда приносила ему небывалое удовольствие. Вроде простые продукты: яйца, пшеничный хлеб, сыр и каша из подобия овса, но он так давно не видел этих продуктов, что они казались изысканным деликатесом. На его месте любой испытал бы те же чувства. Если больше четырёх лет питаться почти что одними бобами и ячменём, то даже колбаса с соей покажется верхом гурманского изыска. После еды он помылся в ручье и сел обсыхать возле костра. При этом он с задумчивым видом сверлил взглядом котелок. Там ещё оставалось приличное количество каши. Назвать Жан-Поля поваром — сильно польстить ему. Не сказать, что он совсем не умел готовить. Но его навыки ограничивались обычным студенческим набором из жарки яичницы и варки сосисок с макаронами. Он не знал, сколько нужно добавлять в воду крупы, оттого сварил слишком большую порцию. Выкидывать еду ему даже в голову не приходило. Оставалось лишь нести её с собой. Но если поместить котелок с кашей в мешок, то несложно предугадать результат — всё его содержимое размажется по внутренности мешка. Остаётся лишь нести котелок за ручку до следующего привала. Когда тело просохло, он облачился в свою одежду и собирался забрать поклажу, но замер, поскольку услышал шум копыт. Вскоре на поляну перед ручьём выскочил отряд из десятка всадников на белоснежных единорогах. Все крепкие и в доспехах легионеров. — Стоять! — закричал ему командир с деревом на нагруднике. — Стою! — Ты арестован! — Хорошо, — пожал он плечами. — Арестован, так арестован. А за что? — За нападение на эльфов! — А-а-а… — протянул он. — Вон оно что. Как видите, я не сопротивляюсь и готов предстать перед судом. Я свободный гражданин империи, в чём вы можете убедиться… жүктеу 1,01 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
Басты бет
рсетілетін қызмет
халықаралық қаржы
Астана халықаралық
қызмет регламенті
бекіту туралы
туралы ережені
орталығы туралы
субсидиялау мемлекеттік
кеңес туралы
ніндегі кеңес
орталығын басқару
қаржы орталығын
қаржы орталығы
құрамын бекіту
неркәсіптік кешен
міндетті құпия
болуына ерікті
тексерілу мемлекеттік
медициналық тексерілу
құпия медициналық
ерікті анонимді
Бастауыш тәлім
қатысуға жолдамалар
қызметшілері арасындағы
академиялық демалыс
алушыларға академиялық
білім алушыларға
ұйымдарында білім
туралы хабарландыру
конкурс туралы
мемлекеттік қызметшілері
мемлекеттік әкімшілік
органдардың мемлекеттік
мемлекеттік органдардың
барлық мемлекеттік
арналған барлық
орналасуға арналған
лауазымына орналасуға
әкімшілік лауазымына
инфекцияның болуына
жәрдемдесудің белсенді
шараларына қатысуға
саласындағы дайындаушы
ленген қосылған
шегінде бюджетке
салығы шегінде
есептелген қосылған
ұйымдарға есептелген
дайындаушы ұйымдарға
кешен саласындағы
сомасын субсидиялау
рсетілетін қызмет
халықаралық қаржы
Астана халықаралық
қызмет регламенті
бекіту туралы
туралы ережені
орталығы туралы
субсидиялау мемлекеттік
кеңес туралы
ніндегі кеңес
орталығын басқару
қаржы орталығын
қаржы орталығы
құрамын бекіту
неркәсіптік кешен
міндетті құпия
болуына ерікті
тексерілу мемлекеттік
медициналық тексерілу
құпия медициналық
ерікті анонимді
Бастауыш тәлім
қатысуға жолдамалар
қызметшілері арасындағы
академиялық демалыс
алушыларға академиялық
білім алушыларға
ұйымдарында білім
туралы хабарландыру
конкурс туралы
мемлекеттік қызметшілері
мемлекеттік әкімшілік
органдардың мемлекеттік
мемлекеттік органдардың
барлық мемлекеттік
арналған барлық
орналасуға арналған
лауазымына орналасуға
әкімшілік лауазымына
инфекцияның болуына
жәрдемдесудің белсенді
шараларына қатысуға
саласындағы дайындаушы
ленген қосылған
шегінде бюджетке
салығы шегінде
есептелген қосылған
ұйымдарға есептелген
дайындаушы ұйымдарға
кешен саласындағы
сомасын субсидиялау