1919 года [3: 48].
Однако стоит отметить, что в первые годы советской
власти объявление инакомыслящих психически больными
людьми было, не столь актуально, как в 60-70-е годы.
Возникает вопрос, чем обосновывается широкое применение
психиатрии в политических целях в СССР именно в данный
период?
Считается, что при Сталине с его теорией "обострения
классовой борьбы по мере продвижения к коммунизму" просто
не было нужды провозглашать политических врагов психически
нездоровыми людьми, вышеназванная теория позволила
Иосифу Виссарионовичу успешно оправдать свои методы
борьбы с противниками: массовый расстрел, отправление в
концентрационные лагеря и ссылки. Метод карательной
психиатрии был слишком либерален для данного периода. А
вот при Хрущеве - Брежневе, когда уже было изобретено
"общенародное
государство"
и
"морально-политическое
единство советского народа", использование столь заметных и
демонстративных методов наказания было не приемлемым, в
связи с чем, вполне логично возникал соблазн зачислить
недовольных
советской
политикой
в
разряд
"душевнобольных"[4: 2]. Как говорил сам Никита Сергеевич
Хрущев «только душевнобольные могут быть не согласны со
светлыми перспективами строительства коммунизма» [5: 58].
Тем самым, в семидесятилетний период существования
советской власти происходит своего рода трансформация
репрессивной системы: переход от физического наказания к
психологическому воздействию. Что еще раз подтверждает
теоретико-концептуальные идеи Мишеля Фуко о модели
перехода системы наказаний, выраженные им в его труде
«Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» [6].
На сегодняшний день факт наличия карательной
медицины в СССР не ставится под сомнение. Об этом
свидетельствуют
наличие
сведений
диссидентов,
информационных
писем,
раскаяние
самих
советских
психиатров в 1989 году при вступлении во Всемирную
психиатрическую ассоциацию, одним из условий которого было
признание в злоупотреблении психиатрией в политических
целях в Советском Союзе [5: 45]. Вопрос вызывают масштабы
ее
распространения:
использовали
ли
психиатрия
в
политических целях только в центре, то есть в Российской
Советской республике, или ее применение имело место быть и
на периферии подобно концентрационным лагерям в период
165
сталинских репрессий? В данном случае для нашего
исследования особый интерес представляет территория
Казахской ССР.
Одним
из
критериев
определения
масштабов
использования
психиатрии,
наличие
ее
применения
в
определенном регионе, на наш взгляд, является наличие СПБ.
Так, по данным А. Подрабинека, в 1960-70-е годы на
территории СССР насчитывалось не менее одиннадцати СПБ:
в Алматы, Ашхабаде, Благовещенске, Днепропетровске,
Казани, Ленинграде, Минске, Орле, Смоленске, Сычевке,
Черняховске. По подсчетам правозащитника, на одну больницу
приходило
примерно
четырнадцать
политзаключенных.
Следовательно, одновременно в системе СПБ находилось
около тысячи узников совести [2: 45]
Тем
самым
следует,
что
в
Советском
Союзе
существовала
целая
сеть
специально
психиатрических
больниц, расположенных в различных республиках. Что
наталкивает на мысль о распространении репрессивной
психиатрии не только в пределах центра, но и на ее окраинах.
О случаях признания на периферии по политическим
мотивам психически больными вполне здоровых в этом
отношении людей указывается в диссертационной работе А.И.
Лушина. Он сообщает о помещении в конце 1978 года в
Мордовскую
республиканскую
психиатрическую
больницу
сотрудника научного отдела Мордовского государственного
заповедника им. П.Г. Смидовича Амирзяна Ханзярова,
представившего проект альтернативной Конституции СССР
1977 года [7: 312].
Заключение
инакомыслящих
в
психиатрические
больницы наблюдалось также и в Грузии, Латвии на Украине.
Так, например, 23 октября 1980 года был арестован и помещен
в психбольницу Николай Самхарадзе, известный тем, что еще
в 1958 г. выступил против упразднения изучения истории
Грузии
в
грузинских
школах
и
обвинил
Москву
в
шовинистической политике. Майгонис Равиньш, обвиненный в
1983
причастности
к
самиздату
и
к
национально-
пацифистскому движению в Латвии. В 1972 году был обвинён
в антисоветской агитации и пропаганде и помещен в
Днепропетровскую СПБ Л. Плющ. За его освобождение
боролись международные организации, известные российские
правозащитники [8: 155-158].
Случаи
«лечения»
политических
заключенных
наблюдались и на территории Казахстана в психиатрической
166
