2-китап indd

493

некоторыми  народными  депу татами  из  т.  н.  оппозиционной  группы 

«Национальное согласие». Для нас важен не столь ко сам факт рождения 

этих  формулировок,  сколько  какой  смысл  придают  они  всей  язы ковой 

концепции.

Мы знаем, что этническое смешение в огромном геопо литическом 

пространстве быв шей империи достигло такого уровня, что все союзные 

республики из исторически моно этнического состояния были превращены 

в  многонациона льные  и  вряд  ли  можно  найти  в  нем  сохранившийся 

чудом моноэтнический уголок. И на территории Казахстана враз брос или 

группами живут представители более ста на циональностей, народностей и 

этнических групп, в том числе и нанайцы, и ненцы, и чулымцы, и шорцы 

и  др.,  исчисляемые  несколькими  десятками.  И  вряд  ли  они  в  силу  своего 

этнодемографического  поло жения  станут  претендовать  на  признание  их 

языка и культу ры всеобщим культурным до стоянием республики.

Поэтому  первую  формули ровку,  не  вписывающуюся  в  языковую 

концепцию, а похо жую скорее всего на «полити ческий реверанс», надо снять 

с проекта Конституции.

Во  второй  формулировке  государство  пытается  гаранти ровать 

сохранение за русским языком всех сфер его приме нения и действия. Однако 

не понятно, о какой еще сфере может идти речь, если он сто ит на одной доске 

с  государ ственным  языком  и  выполняет  все  его  функции?  Поэтому  да-

льнейшее узаконение этой «гарантии» означало бы не толь ко закрепление 

за ним всех его прежних привилегий, но и юридическое оправдание его 

диктата над всеми другими язы ками «меньших братьев».

Гарантия сохранения функ циональных сфер русского язы ка так или 

иначе  ставит  его  в  выгодные  условия  конкурен ции  с  государственным 

языком,  заведомо  зная,  что  казахский  язык,  не  вобравший  силу  и  не 

утвердившийся еще в своем статусе, выйдет из нее побежденным.

Поэтому эту формулировку надо также снять из проекта Конституции.

В отношении третьей формулировки можно сказать следующее: во-

первых, о признании приоритетности прав и свобод граждан республики, 

в том числе и по признаку языка, было уже сказано и в преамбуле, и в 

первой  статье  «Общего  положения»  данной  Конституции.  Поэтому 

нет  никакой  необходимости  в  повторении  этого  общеизвестного  по 

международным декларациям положения, тем более ставить его в прямую 

связь с «невладением» казахским и русским языками в республике.

Во-вторых,  если  следовать  строгой  логике  этой  формулировки,  то 

получается, что государство не имеет никаких прав ни в чем ограничивать 

494

своих  граждан  за  то,  что  они  не  владеют  государственным  или 

межнациональным  языками:  казаху  не  обязательно  знать  русский  язык, 

точно так же русскому – казахский язык, причем без взаимных претензий, 

и каждый остается при своих интересах.

НА КАКОМ ЖЕ языке или языках все-таки люди должны общаться 

между  собой?  Имен но  на  этом  вопросе  и  обнару живается  подоплека 

введенной  в  проект  хитромудрой  компро миссной  формулировки  насчет 

«прав и свобод граждан». В ус ловиях нашей реальности меж национальное 

общение  приоб ретет  приоритетность  на  языке,  которым  владеет 

большинство населения, т. е. на русском языке. А невостребованный этим 

большинством  государст венный  язык  в  этой  конкурен ции  непременно 

уступит свои позиции тому же русскому язы ку. Выходит, что нет повода 

для  беспокойства  русскоязыч ному  населению  и  не  только  ему,  но  и 

плохо  владеющим  родным  языком  казахам,  ибо  по  проекту  никто  их 

впредь не будет упрекать и ограничивать в чем-либо за невладение ими 

государственным языком.

Вот  почему  при  обсуждении  проекта  это  «предложение»  пришлось 

многим  по  душе,  осо бенно  депутатам  оппозицион ной  группы,  ибо,  как 

гласит  ка захская  мудрость:  «Ударишь  ворону  камнем  –  умрет  воро на, 

ударишь вороной об ка мень – умрет ворона».

Таким образом, напрашива ется вывод: надо снять из проекта языковой 

концепции все «оговорки и отступления» и ос тавить при 8-позиции лишь 

формулировку: «Государствен ным языком в Республике Ка захстан является 

казахский язык».

Государственный статус казахскому языку иужен не ради национальной 

прихоти и не ради привилегии для одного народа, а как государственный 

гарант  его  сохранения  и  правовая  защита.  Но  наши  оппоненты  снова 

твердят, что «ничего казахским языком не случилось и не случится». Нет, 

уже  случилось,  причем  труднопоправимая  беда  –  казахский  язык  почти 

вытеснен  из  большой  жизни  общества  и  постепенно  превращается  в 

семейно-бытовой,  «кухонный»  язык,  и  это  происходит  оттого,  что  из 

50  общественно-социальных  функций,  необходимых  для  нормального 

развития любого языка, он выполняет лишь 10, и то некоторые из них – 

номинально; фантомной болью отдается в сердце каждого уважающего 

себя казаха то, что около 40 процентов его потомков плохо владеют или 

не владеют своим родным языком.

Могут  спросить,  что  дал  казахскому  народу  акт  принятия 

государственного  языка?  Отвечаю:  несмотря  на  то,  что  по  ряду 

495

объективных причин он все еще буксует, но в жизни общества произвел 

заметный прорыв, а именно, он дал ощу тимый толчок к возрождению и 

росту национального само сознания – это, пожалуй, са мое главное, создал 

благаприятные  условия  для  открытия,  или  воссоздания  в  республике 

десятков и сотен казахских детсадов и школ, повышения прак тической 

потребности казахско го языка в сфере образования и культуры.

Государственный статус од ному лишь казахскому языку необходим 

прежде всего ради его же собственного спасения, и надо считаться с этой 

реаль ностью.

Численное соотношение на родонаселения в том или ином регионе 

хотя и существенный фактор, но он никогда не был раз навсегда данной 

величи ной;  наоборот,  соотношение  населения  представляет  собой 

подверженный  изменениям  не устойчивый  социальный  фено мен.  И 

строить на этой основе большую политику, тем более диктовать какие-

то условия объективному процессу разви тия языковой стихии, по край-

ней  мере,  несерьезно.  Так,  например,  демографы  утвержда ют,  что  на 

территории Казах стана в 1822 г. проживало бо лее 5 миллионов казахов, 

а число всех представителей неказахской национальности вмес те взятых 

составляло всего 8 процентов, а сегодня их стало 58. И делать какие-то 

прогнозы о дальнейших демографических изменениях довольно трудно. 

Подобны изменения и сдвиги на Евроазиатском континенте происходили 

всегда, они наб людаются и сегодня, особенно в связи с распадом СССР 

и  об разованием  самостоятельных  национальных  государств.  В  этом 

процессе не последнюю роль играет язык. Поэтому на чавшийся процесс 

возвращения казахов на свою этническую родину из дальнего и ближне-

го зарубежья, а также и стрем ление народа к естественному росту – все 

это непременно изменит в ближайшем буду щем и этнодемографическую, 

и этноязыковую ситуацию в республике.

Естественно,  государственный  статус  языка  требует  обязате-

льности  его  признания  и  уважительного  отношения,  к  нему  всех 

граждан республики. А далее, сроки, объем и степень его, освоения той 

или иной социальной группой населения регулируются подзаконными 

актами. Такой регламент, например, содержит 16 статья существующего 

Закона о языках. Там же указаны: какие катего рии должностных лиц, 

работающих  в  государственной  струк туре,  прежде  всего  должны  за-

ниматься  изучением  государ ственного  языка,  скажем,  для  приема 

граждан  и  беседы  с  ними  на  языке  обращения  и  т.  д.  Этого  могут 

бояться  толь ко  люди,  ставящие  свой  «прин цип».  Конечно,  обучаться