Ата-ананың қолынан келмейтін іс болмайды

«Как много могут родители...»
190
мадную работу. Пока мышца парализована, ее нужно растягивать, из-
менять ее конфигурацию.  Для этого нанимали специалиста, он делал 
массаж через день, наваливаясь на мышцу всей массой своего тела, 
разгибал ее. Антон все терпел.
Дома не переводились травки и микстура Павлова, цетралька, бор. 
Хорошо, что были эти препараты. Их готовили специалисты, дозируя 
пропорции по возрасту и весу ребенка. Это было наше повседневное 
питье, как кефир или молоко.
Я очень много читала, все, что можно было найти. Посылала мужа 
за травами в горы. У невропатологов вытягивала все, что они могли 
дать. Их рекомендации противоречили тому, что я наблюдала у свое-
го ребенка. Прежде, чем дать ему новые  таблетки, принимала сама.
Первые годы меня поддерживала улыбка сына. Представьте, посто-
янно что-то делаем, а результата нет, наступает отчаяние, но вдруг он 
посмотрел по-другому, головку поднял, сделал то, чего раньше не делал. 
Ему было 8 лет, когда взяли собаку. Она научила сына спать, своей 
лаской, теплом расслабляла, что для его нервной системы было край-
не необходимо.
Я старалась развивать моторику. Врачи сказали, что рядом с по-
раженным участком мозга находится центр, отвечающий за мелкую 
моторику, если его развивать, то это положительно повлияет на пора-
женный участок. Куда я его только ни водила. В ИЗОстудию мы ездили 
аж на обсерваторию, потому что занятия там вела моя знакомая, ко-
торая хорошо знала Антона. Он не мог правильно держать карандаш, 
рисовать  красками  –  нужны  были  свободные  движения,  а  этого  не 
позволяли его спазмированные мышцы. Но он  упорно закрашивал 
листы формата А12 цветными карандашами. Дети раскрашивали ему 
бумагу разными красками, он рвал ее и из разноцветных кусочков соз-
давал коллажи. В 9 лет он нарисовал акварельными красками нашу 
собаку. Его упорство и трудолюбие поражало всех преподавателей. 
Сначала Антошку определили в детский сад для детей с ДЦП, по-
том ПМПК настояла на  2-м интернате («Что вы, никакой школы!»). 
Хотя он в 4 года читал, а в 5 стал писать. Конечно, читал он невнятно  
из-за спастики лицевых мышц, но он сам все понимал. Нам повезло с 
логопедом, которая сотворила чудо – она помогла ему избавиться от 
спастического заикания на 100% и вылечила дизартрию.
Три года в интернате (с 1 по 3 класс)  были  провалом в развитии 
сына. Он знал и умел намного больше, чем давали в интернате. Он 
рос в среде понимающих его людей, он не подозревал, что с ним что-

Книга «историй успеха»
191
то не так, был веселым ребенком. Но, с другой стороны, интернат дал 
мне некоторую свободу действий. Раньше ни о какой карьере даже 
мысли не было. Я никому не могла доверить сына: его не понимали 
родные, даже моя мама. А денег, конечно, не хватало, жили в долг. 
Мужу одному было трудно обеспечивать нашу семью. Поэтому в это 
время я сделала попытку перебраться в Чехию. Я жила там, пытаясь 
создать  базу  для  семьи.    В  Чехии  открытое  общество,  это  решало 
многое.  Там  инвалидов  принимают  как  норму,  этих  людей  не  надо 
прятать. Я хотела достойной жизни для Антона,  но серьезно заболел 
муж, и эту затею пришлось оставить.
Из интерната я забрала его волевым решением, написала распи-
ску, что отвечаю за все сама. В 4-й класс Антон пошел в школу № 117 
благодаря тому, что директор школы Зура Жунусовна Магзумова по-
верила в нас. Год учебы в средней школе показал, что ребенок с огра-
ниченными возможностями и с сохранным интеллектом может учить-
ся и даже неплохо. Безусловно, с моей стороны было много контактов 
с администрацией, учителями и родителями учеников 4 «в» класса.
К  середине  учебного  года  произошла  полная  взаимная  адапта-
ция всех сторон,  и мы стали готовиться к поступлению в 165-й тех-
нический  лицей.  Экзамены  проходили  в  апреле  и  состояли  из  пяти 
дисциплин,  в  том  числе    и  психологического  тестирования.  Сдавая 
документы, я сразу предупредила не только врача, но и  директора, 
и  завучей  о  том,  что  у  ребенка  есть  определенные  особенности  и 
спросила: «Допускаете?» Получив положительный ответ, мы начали 
сдавать экзамены вместе со всеми детьми. Будущий состав учеников 
определился еще до официального зачисления, так как  результаты 
экзаменов объявляли сразу. Сын был среди лидеров, но на линейке 
его фамилия не прозвучала. Родители и дети недоуменно спрашива-
ли меня: «А почему вас нет?» Тогда же директор пригласил нас в свой 
кабинет, где сидел весь состав экзаменаторов, и сказал, обращаясь к 
10-летнему  ребенку: «Понимаешь, некоторые  дети  рыдают,  потому 
что недобрали несколько баллов и не поступили, а у тебя ситуация 
другая – твой балл выше, чем проходной, но мы тебя не можем взять, 
так как у тебя серьезное заболевание…» Все педагоги, присутствовав-
шие при этом, прятали глаза и не могли объяснить, почему ребенка 
изначально допустили к экзаменам. И  невозможно было объяснить 
10-летнему  мальчику  причину  такого  поведения  взрослых.    Просто  
был расчет на то, что особый ребенок попросту не выдержит месяч-
ной экзаменационной гонки…

«Как много могут родители...»
192
В гимназию №111 нас принимал настоящий учитель и человек – 
Владимир Николаевич Кривобородов. Он сказал: «Если не таким де-
тям помогать, то кому еще?!» Владимира Николаевича мы всю жизнь 
будем благодарить. И снова экзамены, которые ребенок сдал просто 
играючи. Помню, когда сдавали документы, то директор пригласил в 
кабинет завучей и сказал, что нужно будет уделить внимание такому 
ученику и сделать все, чтобы он мог с удовольствием учиться.
Вот две профессиональные и человеческие позиции – два взгля-
да. К сожалению, в отношении  доступа к хорошему образованию де-
тей-инвалидов  позиция Кривобородова  была  почти исключением  в 
начале 21 века. 
Сыну было трудно в гимназии. Дети там были непростые. Первую 
душевную рану ему нанес его близкий друг. Что там произошло, я до 
сих пор не знаю, хотя весь класс был в курсе. Антон мне не говорил. 
Он простил мальчика. Он вообще никому зла не помнит.
Судьба сына зависела от многих причин, но на  99% – от наших 
родительских действий. 1% –  это встреча с понимающими людьми – 
такими, как Магзумова и Кривобородов.
Я  раньше  недооценивала  вклад  Антона,  а  ведь  он  так  старался! 
Пил безропотно все настойки, лекарства, которые я ему давала. Он 
хотел  маму  порадовать.  Даже,  когда  занялись  гимнастикой.  У  него 
плоскостопие и спазм, из-за этого тяжело ходить, он любого камушка 
избегал, ему было больно до слез. А на Иссык-Куле я заставляла его 
ходить босиком, только так можно было эту проблему решить.  И так 
каждый раз через страдания, боль он слушался меня.
Для  того,  чтобы  справиться  с  проблемами,  которые  я  самостоя-
тельно решить не могла, я сознательно создавала определенные си-
туации. Например, задача №1 – создать координацию в его теле. Для 
этого нужно освоить коньки, ролики. Но для Антона это было трудно. 
Он не хотел. Я искала ребят, его сверстников, которые бы вовлекли 
его в совместные игры, катание на коньках или роликах, скейте или 
велосипеде.  Помогало  то,  что  сын  –  невероятно  общительный  ре-
бенок, он заливисто смеялся, умел веселиться, и дети к нему всегда 
тянулись. Этот прием я использовала при каждой кочке, на которую 
мы вместе не могли залезть. Эта тактика «собери компанию» в общей 
стратегии работала  безупречно. То  есть я  не могла  пустить  процесс 
развития и воспитания сына на самотек, на автопилоте ничего не де-
лалось, все было осознанно и продуманно, другими словами – «руч-
ное управление».