[]

78 
 
материалом  для  выявления  выбора  стратегии  пишущего  при  использовании  той  или  иной 
грамматической конструкции. Изменения в грамматических конструкциях в речи билингвов 
сигнализируют  о  том,  как  родной  язык  определенным  образом  провоцирует  ошибки. 
Приведенные  разновидности  грамматических  ошибок  обусловлены  как  особенностями 
функционирования  системы  русского  языка,  так  и  интерференцией  родного  (казахского) 
языка. 
 
 
Ключевые  слова:  билингв,  глоссирование,  грамматические  конструкции,  письмо, 
интерференция, ошибка. 
 
У  истоков  современной  теории  взаимодействия  языков  стояли  У.  Вайнрайх  и  Э. 
Хауген,  которые  впервые  описали  основные  положения  теории  двуязычия.  Представители 
русской  лингвистической  школы  (В.А.  Богородицкий,  Л.В.  Щерба,  Е.Д.  Поливанов) 
исследовли  закономерности  взаимодействия  языков  при  двуязычии.  Л.В.  Щерба 
рассматривает двуязычие как  «...способность тех или иных групп населения объясняться на 
двух  языках»  [1,  313].  В  основе  типологии  билингвизма,  описанной  в  научной  литературе, 
лежит  один  принцип  –  степень  владения  неродным  языком.  О.С.  Ахманова  рассматривает 
билингвизм как «одинаковое совершенное владение двумя языками» [2, 67].  
При  обучении  русскому  языку  как  неродному  неизбежно  сталкивание  с  проблемой 
билингвизма.  Итак,  билингвизм  рассматривается  как  способность  попеременного 
использования  родного  и  неродного  языков  в  жизненных  ситуациях  одним  и  тем  же 
индивидом или группой индивидов в целях общения.  
«Отрицательный  языковой  материал»  всегда  был  предметом  внимания  и  обсуждения 
лингвистов  и  методистов.  Л.В.  Сахарный  под  это  понятие  подводит:  «...1)  наиболее 
достуный для наблюдения пласт речевой деятельности - детская речь; 2) речевые ошибки в 
речи взрослых нормальных людей...; З) речь на чужом языке в процессе его изучения, когда 
неизбежно  большое  количество  ошибок;  4)  речь  людей  в  условиях  необычных,  даже 
стрессовых,  ситуаций:  сильного  эмоционального  возбуждения  (гнева,  радости  и  т.п.), 
повышенного нервного  напряжения  (например,  у  авиадиспетчеров);  5)  случаи  разного  рода 
патологии  речи;  6)  речь  в  специфических  человеко-машинных  системах,  связанных  с 
использованием  ЭВМ...»  [3,  59].  Л.В.  Щepбa  выдвинул  в  свое  время  очень  важный  тезис о 
необходимости  изучения  «отрицательного  языкового  материала».  Изучение  причин 
ошибочного 
словоупотребления 
билингвами 
в 
последние 
десятилетия 
является 
перспективным  аспектом  исследования,  так  как  результаты  анализа  могут  существенным 
образом  помочь  выявлению  причин  возникновения  ошибок  и  путей  прогнозирования  и 
предупреждения межъязыковой интерференции. 
Контакт  родной  и  изучаемой  языковых  систем  приводит  к    отклонению  от  нормы  – 
итерференции,  когда  «в  сознании  говорящего  образуется  некоторая  третья  система,  в 
которой  смешиваются  дифференциальные  признаки  русского  и  родного  языков,  то  есть 
учащиеся  устанавливают  ложные  соответствия  между  единицами  родного  и  изучаемого 
языков» [4, 104].  
При  освоении  неродного  языка  всегда  возникает  ряд  трудностей.  Поэтому,  говоря  о 
билингвизме,  нельзя  не  сказать  об  ошибках  в  речи  билингва,  которые  в  одном  случае 
вызваны  интерференцией  со  стороны  родного  языка,  в  другом  –  могут  не  зависеть  от 
родного  языка.  По  мнению  М.  Доналдсона,  «…  ошибка  может  играть  весьма 
конструктивную  роль  в  развитии  мышления.  Сейчас  уже  не  приходится  сомневаться,  что 
появление  ошибки  может  служить  признаком  движения  вперед»  [5,  130].  В  связи  с  этим 
встает  вопрос  о    важности  изучения  речевых  ошибок  с  точки  зрения  речетворческих 
процессов: ошибки речи «…раскрывают механизм этих процессов; они зачастую дают ключ 
к  пониманию  причин  исторических  изменений  в  языке.  Для  настоящего  лингвиста-
теоретика, для которого вопросы «как» и «почему» являются самыми важными, ошибки речи 
оказываются драгоценным материалом» [1, 287-288]. 

79 
 
Ученые рассматривают ошибку как: сигнал «разошедшегося шва в речевом механизме 
человека»  [6,  78];  «отклонение  от  правильного  употребления  языковых  единиц  и  форм; 
рзультат 
ошибочного 
действия 
учащегося» 
[7, 
182]; 
«нарушениеопределенногоязыковогоправила» [8, 44].  
На  наш  взгляд,  привлекательной  является  точка  зрения,  согласно  которой  «ошибка 
рассматривается  как  естественный  компонент  промежуточного  языка,  отличающегося  и  от 
первого языка обучаемого, и от усваиваемого им второго языка. Ошибки приобрели особую 
значимость,  поскольку  они  обеспечивают  «окно»,  через  которое  можно  заглянуть  в  этот 
промежуточный язык [Sanz, 2005а: 8] [Цит. по: 9, 14]. 
Как  известно,  выделяют  три  группы  языковых  фактов:  1)  грамматические  категории, 
аналогичные  для  русского  и  казахского  языков,  между  которыми  обнаруживается  полное 
соответствие;  2)  грамматические  категории,    обозначающиеся  одним  и  тем  же  термином  и 
аналогичные  по  своим  функциям  в  русском  и  казахском  языках,  но  имеющие  свои 
специфические  особенности;    3)  грамматические  категории,  характерные  только  для 
русского языка.  
Самое  сильное  различие  между  языками  касается  грамматических  категорий.  Не 
случайно  при  использовании  родного  языка  грамматические  конструкции  помогают  легко     
выразить  ту  или  иную  мысль,  не  нарушая  связности    продуцируемого  текста,    тогда  как  в 
чужом языке они мешают: «Все, что мы знаем о мире (и тем более о мире уже освоенном), 
мы  знаем  из  языковых  описаний.  В  то  же  время  любому  высказыванию  на  языке                  
соответствует определенное конструирование событий, ситуаций, положений дел (а значит, 
и  их  обозначений!),  а  это  явно  предполагает  наличие  наблюдателя,  владеющего 
естественным языком» [10, 183].  
Е.В.  Рахилина  отмечает  важность  исследования  таких  отклонений  в  условиях 
двуязычия,  как  изменения  в  грамматических  конструкциях  [11,  87-95].  Данный  тип 
отклонений  в  речи  билингвов  сигнализирует  о  том,  как  проходит  процесс  овладения 
неродным  языком  и  как  родной  язык  определенным  образом  провоцирует  ошибки.  Как 
отмечает  У.  Вайнрайх,  «грамматическая  интерференция  возникает  тогда,  когда  правила 
расстановки,  согласования,  выбора  или  обязательного  изменения  грамматических  единиц, 
входящих в систему языка S, применяются к примерно таким же цепочкам   элементов языка 
С,  что  ведет  к  нарушению  норм  языка  С,  либо  тогда,  когда  правила, обязательные  с  точки 
зрения грамматики языка С, не срабатывают ввиду их отсутствия в грамматике языка S» [12, 
36].  
Грамматические ошибки служат ценным материалом для выявления выбора стратегии 
пишущего  при  использовании  им  той  или  иной  грамматической  конструкции,  так  как  
«систематические  ошибки  ученика  важны  для  учителя  (который  с  их  помощью  узнает, 
насколько  ученик  достиг  своей  цели),  для  лингвиста  (который  благодаря  этому  получает 
сведения о том, как происходит овладение языком) и для ученика (который проверяет свои 
гипотезы об изучаемом языке) (ср. Corder 1974, 25 сл.)» [Цит. по: 13, 322-323]. 
Анализ  ошибок,  допущенных  студентами-казахами  первых  курсов  при  написании 
сочинения    на  тему:  «Моя  бабушка»,  показывает,  что  чаще  всего  нарушаются 
грамматические нормы русского языка. Приведем примеры. 
Синтаксические кальки: 
(1)  Она умеет петь, танцевать, сочинять стихотворения, что из этого я считаю её 
самым талантливым человеком на земле и самой сильной.  
(Ср. в казахском языке: Ол ән салу, билеу, өлең шығара алғандықтан, мен оны әлемдегі 
ең өнерпаз және ең қуатты адам деп  санаймын.). 
(2)   Я хочу она жила долго-долго (пропуск подчинительного союза чтобы).  
(Ср. в казахском языке: Оның ғұмыру ұзақ болсын деп қалаймын). 
Как  показывают  примеры,  при  переходе  на  неродной  язык  используют  привычные 
синтаксические структуры и способы категоризации. 
Ошибки в выборе предлога: