- Теория и практика империи в X-XII вв

- Теория и практика империи в X-XII вв.

Однако исторический Оттон I, в отличие от изображенного Видукиндом, предпочел римское понимание империи скорее всего не из романтической ностальгии по древнему Риму, но из вполне прагматичного стремления перехватить каролингскую политическую традицию. Уже во время ахенской коронации Оттон I недвусмысленно представил себя наследником Каролингов, римское же коронование 962 г. и приобретение титула император, несомненно, должно было укрепить позиции Оттона I в Лотарингии и иных западных областях бывшей каролингской державы вряд ли кто-либо тогда всерьез полагал, что ее распад окончателен. Империя из политико-культурного образа, ориентированного на позднеантичную государственность и направленного прежде всего против Византии, становится в этом случае, кажется, прежде всего символом каролингской легитимации и лишь во вторую очередь и опосредованно легитимации римской.

Если империя Отгона I была призвана помочь ему решить проблемы на Западе, то его преемник Оттон II повернул ее опять на Восток. Принятие им (976 г.) титула Romanorum imperator augustus император римлян (который в основном сохранится в титулатуре германских государей вплоть до 1806 г.) вновь было направлено с очевидностью против Византии. Из этого титула будет впоследствии выведено и официальное название державы германских королей Imperium Romanum (впервые 1034 г.).

Если первые два императора из саксонской династии использовали свой новоприобретенный сан для решения конкретных политических проблем, не связывая его с амбициозными политическими планами (например, всемирного господства), то для Оттона III (9831002) восстановление величия древней Римской империи предстало как насущная политическая задача. Оттон III единственный из всех средневековых императоров действительно превратил Рим в свою столицу. Он не только отказался подтвердить Константинов дар, как Оттон I, но и объявил его фальшивкой, поскольку образ императора, уступившего правление в Риме папе, представлялся ему совершенно неприемлемым. ... В том образе империи, который витал перед мысленным взором Оттона III, безусловно присутствовала и каролингская сторона. Оттон поклонялся Карлу Великому и, по всей вероятности, готовил его канонизацию; он воспроизвел на своей печати девиз Карла Великого renovatio Romanorum imperii. Однако антично-византийская сторона оказалась для него явно на первом плане.

Императорский сан, по мнению Оттона III, давал право руководить всеми народами и церквями. Стоя во главе универсалистской империи, император и папа должны вести мир рука об руку и при необходимости подменять друг друга поэтому Оттон даже позволял себе подписывать папские грамоты. Характерно, что такое понимание империи и императорской власти не только не получило распространения, но и вызвало неприятие как в Италии, так и в Германии и в конце концов прямое сопротивление, быстро приведшее политические планы Оттона III к крушению.

Не менее показательно, что новый германский государь Генрих II (10021024) тотчас же по восшествии на престол отбросил универсалистскую модель империи, создававшуюся его предшественником. При нем углублялось представление о германской державе как продолжении Римской империи именно тогда в титулатуре не только императора, но и германского короля возник титул, также привязанный к Риму, король римлян (Romanorum rex). Вместе с тем, он был единственным светским правителем, на котором лежала эсхатологическая ответственность за то состояние, в котором христианское общество, т. е. сообщество верующих (экклезия), т. е. церковь, встретит Страшный суд. Такое понимание собственной миссии регулярно создавало императорам немалые политические проблемы прежде всего во взаимоотношениях с римской церковью и ее главой.

Совершенно иное и куда более абстрактное понимание империи было, по всей видимости, присуще римским папам: они исходили из видения ее как всемирной универсальной монархии, совпадающей со столь же универсальной церковью империя в этом случае мыслилась просто как светское измерение христианского мира. Этот взгляд во многом питался столь актуальным для папства в ХXI вв. (а отчасти и позднее) противостоянием Византии. Государь, которого создавал папа, должен был обладать не меньшей, а большей властью, чем император константинопольский (за которым стояла многовековая и безусловная легитимация). Но этот же император обязан был вести христианский мир в соответствии с предначертаниями Иисуса Христа, а значит, по крайней мере учитывая волю папы. Если для германских государей Империя при всей своей почетности являлась лишь добавлением к их королевскому сану, то с точки зрения такого папы, как Григорий VII, напротив, национальный король явно стоял неизмеримо ниже императора.

В ходе т. н. борьбы за инвеституру и позже папы выстраивают на своем праве короновать императора ряд теорий, смысл которых некоторые особенно радикально настроенные канонисты выражали в формуле: Папа и есть истинный император (Papa est verus imperator). В самом деле, папа не может передать коронуемому того, чем сам не владеет поэтому и меч светской власти, и imperium изначально волею Бога принадлежат преемнику апостола Петра. ... Из таких теоретических построений выводились и соответствующие политические принципы, в частности тот, что власть императора (а значит, и всякая светская власть) является не более чем рукой церкви.

Императоры из Салической династии обычно настаивали на объединении функций верховного государя и священнослужителя (rex et sacerdos) в персоне германского государя. Штауфены, начиная с Фридриха I Барбароссы (11521190), пытались при помощи итальянских юристов поставить себе на службу римское право в частности, формулируя положение о том, что император является господином всего мира. Однако еще более характерным для времени Штауфенов стало усиление эсхатологических мотивов в понимании империи и императорской власти.

Так, перед лицом очевидного приближения конца света Отгон Фрайзингский в своей Хронике рисует пессимистическую картину дряхления Римской империи последнего из великих царств Даниилова пророчества. С точки зрения Отгона, камень уже оторвался от горы и уже ударил в ноги истукана, символизировавшего человеческие царства. Это случилось еще во времена раздора между папой Григорием VII и императором Генрихом IV. Соответственно, с той поры последнее земное царство гибнет, разрушаясь, и на смену ему уже идет вечное царство Божие. Эсхатологические и, в частности, хилиастические ожидания, широко распространившиеся в XIIXIII вв., отводили особую роль в драме конца времен последнему императору. Этот образ, отсутствующий в Писании, опирается прежде всего на сирийское Откровение, приписывавшееся Мефодию Патарскому, и Тибуртинскую Сивиллу. Согласно Псевдо-Мефодию, известному на Западе в латинском переводе с VIII в., перед концом света явится могущественный император, который победит сарацин и язычников, установит всеобщий мир по всей земле, коронуется в Иерусалиме, а спустя десять с половиной лет сложит корону на Голгофе. Тибуртинская Сивилла, переведенная на латынь в XI в., пророчествовала, что последний император объединит Византию с латинским миром и будет править 112 лет. Его правление станет веком всеобщего мира и благоденствия, он окрестит всех язычников и иудеев, что, согласно Писанию, является прелюдией к завершению земной истории. Как в первом, так и во втором государе из династии Штауфенов, носивших имя Фридрих (что в переводе с немецкого означает царство мира), современники склонны были усматривать предвещенного последнего императора.

На обостренно-эсхатологическое восприятие империи в XIIXIII вв. прекрасно наложилось и новое ее именование как Священной (Sacrum), изобретенное, по всей видимости, итальянскими нотариями. Сочетание слов Священная Империя впервые употреблено в грамоте Фридриха I Барбароссы 1157 г.

(Бойцов М.А. Империя // Там же. С. 182187).