Богатый папа, бедный папа

–  Чем  это  вы  занимаетесь?  –  спросила  она.  –  И  перестаньте
говорить про какие-то коммерческие тайны. Живо все убирайте, а то я
сама все выброшу.
Мы  с  Майком  просили  и  умоляли,  объясняя,  что  скоро  у  нас
накопится  достаточно  сырья  и  можно  будет  начать  производство.
Мы  сказали  ей,  что  ждем,  пока  несколько  соседей  закончат  свои
тюбики  и  мы  сможем  их  забрать.  Мама  сжалилась  и  дала  нам  еще
неделю сроку.
Начало  производства  пришлось  ускорить  из-за  внешних
обстоятельств:  деловые  партнеры  получили  первое  предупреждение
от складского помещения – от моей собственной мамы. В обязанности
Майка теперь входило просить соседей не тянуть с пастой, напоминая,
что  дантист  советует  чистить  зубы  чаще.  Я  же  начал  собирать
производственную линию.
В  один  прекрасный  день  мой  отец,  подъехав  с  другом  к  дому,
увидел на дороге двух девятилетних мальчишек, вовсю занимавшихся
производством.
Все  вокруг  было  засыпано  белым  порошком.  На  длинном  столе
стояли бумажные молочные пакеты, а в гриле пылали угли.
Отец  осторожно  приблизился.  Ему  пришлось  оставить  машину
у подъезда, потому что наша «производственная линия» перегородила
путь  к  гаражу.  Подойдя  поближе,  они  с  другом  увидели  на  углях
чугунок,  в  котором  плавились  тюбики  из-под  зубной  пасты  (тогда
паста  продавалась  не  в  пластмассовых  тюбиках,  а  в  свинцовых).
Мы сжигали с них краску, а потом расплавляли в чугунке и наливали
металл через маленькую дырку в молочные пакеты, удерживая чугунок
маминым ухватом.
В пакетах был алебастр. Именно он был тем рассыпанным повсюду
белым  порошком,  который  мы  смешивали  с  водой.  В  спешке  я
опрокинул  мешок,  и  все  вокруг  выглядело  так,  словно  только  что
закончилась снежная буря. Из алебастра мы сделали литейные формы.
Отец  с  другом  наблюдали,  как  мы  льем  расплавленный  свинец
в отверстие алебастровой формы.
– Осторожно, – произнес отец.
Я кивнул, не поднимая головы.
Наконец мы закончили, я поставил чугунок на место и улыбнулся
отцу.

–  Что  это  вы,  ребята,  делаете?  –  осторожно  спросил  он,
улыбнувшись в ответ.
– Мы делаем то, что ты мне сказал. Мы собираемся разбогатеть, –
ответил я.
– Ага, – сказал Майк, ухмыляясь и кивая. – Мы партнеры.
– А что в этих алебастровых формах? – поинтересовался отец.
– Осторожно, – сказал я. – Должна получиться хорошая партия.
Маленьким молотком я постучал по месту соединения двух частей
формы  и  осторожно  снял  верхнюю  половину.  Из  формы  выпала
монетка.
– О боже! – воскликнул отец. – Так вы делаете из свинца монеты!
– Точно, – ответил Майк. – Мы делаем все так, как вы нам сказали.
Мы делаем деньги.
Друг  отца  повернулся  к  нему  и  расхохотался.  Отец  улыбнулся
и  покачал  головой.  Он  окинул  взглядом  пылающий  гриль,  коробку
с использованными тюбиками из-под зубной пасты и двоих довольных
собой мальчишек, покрытых белой пылью.
Отец  попросил  нас  оставить  свои  дела  и  присесть  с  ним
на  крыльцо  нашего  дома.  Он  терпеливо  объяснил  нам,  кто  такие
фальшивомонетчики.
Наши мечты были разбиты.
– Вы хотите сказать, что это незаконно? – спросил Майк дрожащим
голосом.
–  Пусть  играют,  –  сказал  друг  моего  отца.  –  Может,  у  них
природный талант.
Отец сердито посмотрел на него.
–  Да,  это  незаконно,  –  тихо  сказал  он.  –  Но  вы,  ребята,
продемонстрировали  свои  творческие  способности  и  оригинальное
мышление.  Продолжайте  в  том  же  духе.  Я  действительно  вами
горжусь!
В  расстроенных  чувствах  мы  с  Майком  минут  двадцать  сидели
молча,  а  потом  начали  убирать  за  собой.  Производство  завершилось
в  день  открытия  предприятия.  Сметая  в  кучу  порошок,  я  посмотрел
на Майка и произнес:
– Да, наверное, Джимми и его друзья правы. Мы бедные.
Мой отец в этот момент как раз уходил.

– Ребята, – сказал он, – вы будете бедными, только если сдадитесь.
Вы  молодцы,  поскольку  что-то  сделали.  Большинство  людей  просто
говорят  и  мечтают  о  том,  что  разбогатеют.  А  вы  что-то  для  этого
сделали.  Повторяю:  я  вами  очень  горжусь.  Не  останавливайтесь.
Продолжайте борьбу.
Мы с Майком стояли и молчали. Слышать это было приятно, но мы
не знали, что делать дальше.
– А почему ты не богатый, папа? – спросил я.
– Потому, что я решил стать учителем. Учителя не думают о том,
чтобы  разбогатеть.  Нам  просто  нравится  учить.  Я  хотел  бы  вам
помочь, но на самом деле не знаю, как делать деньги.
Мы с Майком вернулись к уборке территории.
– Знаете что, – продолжал отец, – если вы хотите стать богатыми,
спрашивайте не меня. Поговорите с твоим папой, Майк.
– С моим папой? – удивился Майк и скорчил гримасу.
– Да, с твоим папой, – ответил мой отец с улыбкой. – У нас один
и тот же банкир, и он в восторге от твоего отца. Он не раз говорил мне,
что твой отец великолепно умеет делать деньги.
– Это мой-то папа? – не поверил Майк. – А почему же тогда у нас
нет шикарной машины и большого дома, как у богатых детей в школе?
–  Шикарная  машина  и  большой  дом  еще  не  признак  того,  что  ты
богат или умеешь делать деньги, – ответил мой папа. – Отец Джимми
работает  на  сахарной  плантации.  Он  мало  чем  отличается  от  меня.
Он работает на компанию, а я – на государство. Компания купила ему
автомобиль.  Но  у  этой  плантации  финансовые  проблемы,  и  скоро
у  отца  Джимми  не  будет  ничего.  А  твой  папа  не  такой,  Майк.  По-
моему,  он  строит  собственную  империю,  и  мне  кажется,  что  через
несколько лет он станет очень богатым человеком.
Эти слова снова раззадорили нас с Майком. Мы с новыми силами
принялись за уборку следов нашего первого совместного производства
и  стали  обсуждать,  как  и  когда  поговорить  с  отцом  Майка.  Проблема
была  в  том,  что  он  много  работал  и  приходил  домой  поздно.
Ему  принадлежали  склады,  строительная  компания,  сеть  магазинов
и три ресторана. Вот из-за ресторанов он и задерживался по вечерам.
После того как мы все убрали, Майк сел в автобус и уехал домой.
Он  собирался  в  тот  же  вечер  подойти  к  отцу  и  спросить  его,

не  научит  ли  он  нас,  как  стать  богатыми.  Майк  пообещал  сразу  же
после разговора позвонить, даже если это будет очень поздно.
Телефон зазвонил в половине девятого.
– Ладно, – сказал я, – в следующую субботу. – И положил трубку.
Отец Майка согласился встретиться и поговорить с нами.
И  вот  субботним  утром  в  половине  восьмого  я  сел  в  автобус,
который шел в бедный квартал города.

жүктеу 1,39 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: