Microsoft Word История. №3,2010

ВЕСТНИК  КазНПУ им.Абая, серия «Исторические и социально-политические науки», № 3 (26), 2010 г. 
 
 
8
Поскольку  в  пограничной  зоне  предпочтение  отдавалось  военной  службе,  соответственно  стали 
возникать вопросы об определении срока службы для тех казахов, кто вступил на действительную службу 
в казачьи войска. Так, например, в 1831 году урядник Оренбургского казачьего войска Беляков казахского 
происхождения  обратился  с  просьбой  об  увольнении  его  от  службы  по  состоянию  здоровья.  В  ответ 
вышел  указ  № 4418 от 11 марта 1831 г. «О  сроке  службы  Киргизов  и  других  Азиатцев,  состоящих  в 
Оренбургском казачьем войске»: «… находящиеся на службе в Оренбургском казачьем войске киргизы и 
другие азиатцы, состоящие в подданстве России, обязаны служить наравне с прочими нижними чинами 
определенный срок, а по выслуге срока, как поступившие однажды в казачье войско должны оставаться 
навсегда  принадлежащими  сословию  онаго,  и  что  сим  азиатцам  не  могут  быть  представлены  права, 
присвоенные  вольноопределяющимся  из  иностранцев,  ибо  постановление  на  сие  не  существует» [3. с. 
230]. Заметим, что на службу в казачьи войска не поступали представители султанских семей, получаемые 
ими  военные  чины    следует  рассматривать  только  как  поощрительную  меру  со  стороны  российской 
администрации.  Награждение  военным  чином  производилось  лишь  «за  особые  успехи  и  преданность 
российскому  правительству»,  во  всех  остальных  незначительных  случаях  поощрение  осуществлялось  в 
материальной  форме:  деньгами - ассигнациями,  халатами,  различными  предметами  и  т.д. «Особыми 
успехами  и  преданностью»,  за  которые  можно  было  получить  военный  чин,  следует  считать  реальное 
участие  в  каких-либо  конкретных  операциях,  направленных  на  защиту  интересов  российской  власти  в 
этом  регионе.  Так,  в  послужных  списках  султанов  Оренбургского  ведомства  находим  следующие 
сведения: султан Махмуд Алгазыев пожалован в зауряд–есаулы в 1831 г. «за усердие в препровождении 
бухарских  и  хивинских  караванов  в 1830г.»;  султан  Кусяп-Галий  Урманов  в 1838 г.  стал  хорунжим  «за 
усердие  при  преследовании  Исатая  Тайманова»;  султан  Араслан  Джантюрин  в 1844 г.  награжден 
войсковым старшиной «после преследования Кенесары в 1843 г.»; султан Мухаммедгали Таукин – чином 
есаула в 1844 г. «за участие в отряде под начальством полковника Бизянова в 1843 г. против Кенесары». 
Нужно  отметить,  что  и  простые  казахи,  активно  участвовавшие  в  подобных  операциях,  также  были 
награждаемы  военными  чинами. «Усердие  и  преданность»  со  стороны  подданных,  независимо  от 
социального статуса, султана или почетного казаха, бия или старшины, ценилась равнозначно со стороны 
российской  администрации.  Хотя,  конечно,  предпочтение  отдавалось  аристократии,  особенно  тем,  кто 
обладал  какими-либо  властными  полномочиями  на  уровне  дистанции  или  отдельной  части  зауральской 
степи.  Те,  в  свою  очередь,  приняв  административную  российскую  систему  управления,  надеялись  на 
определенное продвижение по служебной лестнице, чтобы в последующем полностью инкорпорироваться 
в  действующие  структуры  управления,  и  через  это  сохранить  в  своих  руках  некоторые  властные 
полномочия. 
По  мере  укрепления  позиции  российских  властей  в  степном  крае  и  количественном  увеличении 
числа  казахов,  имеющих  обер-офицерские  чины,  возникла  необходимость  для  их  учета.  С  ноября 1843 
года  Департаменту  военных  поселений  было  поставлено  в  обязанность    вести  подробные  списки  всем 
азиатцам,  как  состоящим  при  иррегулярных  войсках,  так  и  не  принадлежащим  ни  к  каким  войскам,  но 
имеющим военные чины. Первые  такие списки были поданы в Оренбургскую Пограничную комиссию в 
марте 1844 г.  из  Восточной  части  за  подписью  ее  правителя,  султана  Ахмеда  Джантюрина.  Документ 
представлял  следующие  данные:  с  какого  времени  в  чине;  чин,  ФИО,  принадлежность  к  роду  войск; 
наличие  орденов  или  знаков  отличия;  наличие  казенного  содержания;  где  находится.  В  списке  из 
Восточной  части  значилось 5 человек – обер-офицеров [4. л.9-9  об.].  В  списке,  поступившем  из 
Букеевской орды в апреле 1844 г., обозначено 8 человек с военными чинами, из них 5 султанов [4. л.12-
21].  Сам  хан  Джангир  имеет  чин  генерал-майора.  В  ноябре 1844 г.  из  Средней  части  за  подписью 
правителя,  войскового  старшины,  султана  Араслана  Джантюрина  поступил  самый  большой  список,  в 
котором были представлены данные на 23 человека с военными чинами, из них всего 5 султанов [4. л. 43-
47 об.]. Из Западной части подобный список поступил в декабре 1844 г., в нем значилось 12 человек, из 
них 5 султанов [4. л. 55-59]. Наблюдаем, что в зауральской степи султаны составляют небольшой процент 
от  числа  тех,  кто  имеет  какие-либо  военные  чины,  что  же  касается    Букеевской  орды,  то  здесь,  среди 
имеющих  офицерский  чин,  преобладают  султаны.  Это  связано  с  тем,  что  в  Букеевской  орде  была  иная 
система местного управления, здесь институт ханской власти сохраняется до 1845 года, хотя и отличается 
от традиционной ханской власти, действовавшей в зауральской степи до 1824 г. 
С ростом числа казахов, имеющих военные чины и включенных в списки обер-офицеров, возникла 
необходимость  в  определении  формы  их  обмундирования.  Как  известно,  в  Российской  империи  все 

Абай атындағы ҚазҰПУ-дың ХАБАРШЫСЫ,  «Тарих жəне саяси-əлеуметтік ғылымдар» сериясы, № 3 (26), 2010 ж. 
 
 9
служащие, как по военной линии, так и по гражданской, имели форменную одежду, которая утверждалась 
юридически  и  фиксировалась  в  соответствующих  законодательных  нормативных  документах.  Так,  и  в 
отношении  казахов  Оренбургского  ведомства,  получивших  за  какие-либо  заслуги  военные  чины  было 
закреплено право на ношение определенной формы. В именном указе, объявленном в приказе Военного 
министра  «О  форме  обмундирования  Сибирских,  Астраханских  и  Оренбургских  инородцев, 
пожалованных военными чинами» № 34802 от 10 августа 1859 года [5. с. 781.] повторяются те же условия, 
как и в указе  № 31138 от 13 ноября 1856 г.  «О форме одежды всех имеющих военные офицерские чины 
киргизских  султанов  и  почетных  киргизов  Средней  и  Большой  орд»: «1. Всем  киргизским  султанам  и 
почетным киргизам Средней и Большой орд, имеющим военные офицерские чины, оставив им народный 
их  костюм,  дозволить  носить  плечевые  погоны,  нашитые  на  кафтанах,  по  образцу  служащих  в  армии 
штаб-  или  обер-офицеров,  с  звездочками  для  различия  чинов,  и  сабли  кавалерийские  на  золотых 
портупеях;  и 2. полную  же  форму  офицерскую,  как  в  войсках,  предоставить  только  тем  киргизским 
султанам,  которые  из  Сибирского  или  других  кадетских  корпусов  будут  выпущены  в  офицеры  и 
прикомандированы  к  войскам,  а  также  и  тем,  которые  по  особенным  заслугам  и  отличиям,  во  время 
прикомандирования  их  к  нашим  войскам,  удостоятся  этой  чести  по  представлению  Корпусного 
командира,  с  особаго  Высочайшего  соизволения» [6. с. 1002]. В  указе 1856 года  не  были  упомянуты 
инородцы  из  Младшего  жуза,  имеющие  офицерские  чины,  теперь  же  указ  от 1859 года  охватил 
представителей всех трех жузов.   
Отдельные  представители  казахской  знати  после  окончания  учебы  в    Неплюевском  военном 
училище (открыто в 1825 г., с 1844 г. – кадетский корпус) служили в российской армии и были приписаны 
к  действующим  военным  подразделениям,  как  правило,  по  армейской  кавалерии.  Первые  султаны, 
успешно окончившие кадетские корпуса, приступили к действительной военной службе в начале 50-х гг. 
XIX века. 
Султан Альмухаммед Сейдалин по окончании курса наук в Азиатском отделении в  Оренбургском 
Неплюевском  кадетском  корпусе  в  ноябре 1855 г. «произведен  в  прапорщики  с  назначением  в 
Оренбургский  линейный  № 4 батальон» [2. с.334.  док.  № 315], в 1866 г.  за  отлично-усердную  службу 
произведен  в  ротмистры.  Султан  Тлеу-Мухаммед  Сейдалин,  вместе  с  султаном  Альмухаммедом 
Сейдалиным, в ноябре 1855 г. «произведен в прапорщики с назначением в Оренбургский линейный № 4 
батальон», дослужился в 1867 г. до чина штабс-ротмистра, в 1886 г. переименован в коллежские асессоры, 
с  увольнением  от  военной  службы [2. с. 422 - 427. док.  № 350].    Султан  Сеидхан  Джантюрин 
«воспитывался  в  Оренбургском  Неплюевском  кадетском  корпусе,  откуда  выпущен  с  чином  сотника  по 
иррегулярным  войскам  в 1855 г.»,  занимал  разные  должности  по  военно-гражданской  службе,  наконец, 
«за отлично-усердную службу всемилостивейше награжден чином подполковника в 1878 г., по болезни и 
согласно прошения отчислен от должности с оставлением по армейской кавалерии высочайшим приказом 
от 31 января 1881 г.» [2. с. 360-362. док. № 327]. Султан Шараф-Этдин Шигаев «обучался в  Оренбургском 
Неплюевском кадетском корпусе  и по окончании полного курса наук в службу вступил прапорщиком в 
Оренбургский  линейный  № 2 батальон  в 1863 г.,  в 1864 г.  переведен  в  армейскую  кавалерию  с 
переименованием в корнеты и с прикомандированием к Временному совету по управлению Внутренней 
киргизской  ордой,  в 1871 г.  пожалован  чином  штабс-ротмистра,  занимал  должности  ордынского 
советника,  правителя  части,  с 1882 по 1885 г.  должности  полицмейстера  Ставки,  в 1889 г.  уволен  от 
должности [2. с. 400-402. док.  № 342]. Султан  Бахты-Гирей  Букейханов  «воспитывался  в  Оренбургском 
Неплюевском кадетском корпусе и по окончании полного курса произведен в хорунжие во Внутреннюю 
киргизскую орду в 1867 г., в 1869 г. по домашним обстоятельствам уволен в отставку с чином поручика» 
[2.  с. 352-353. Док.  № 322]. В 1869 г.  определен  ордынским  переводчиком  при  Совете  по  управлению 
Внутренней ордой, затем исправлял должность помощника управляющего Нарынской, затем Торгунской 
и Камыш- Самарской частями орды [2. с. 352-353. Док. № 322].  Таким образом, только те из султанов, кто 
окончил  полный  курс  обучения  в  кадетском  корпусе,  могли  претендовать  на  действительный  военный 
чин.  Однако  дальнейшая  служба  их  складывалась  по-разному,  в  основном  они  занимали  должности  по 
военно-гражданской  части  на  уровне  местного  управления.  Значительная  их  часть  была  уволена  от 
службы в отставку в связи с введением новой административной системы в 1868 г. 
Роль  султанов  в  казахском  обществе  с  течением  времени  постепенно  снижалась.  Однако, 
сообщает Л.П.Мейер, описывая положение султанов Оренбургского ведомства середины XIX века: «Если 
султан не был богат, или храбр, или умен, т.е. умел решать самые запутанные споры, то и не пользовался