Академик Ќ

Сан салалы сыры, есепсіз қыры бар өмір жолын өткен кісіге баға бере сөйлеу жеке адам үшін тым ауыр борыш және ондай міндетті атқара қоямын деушілер әзірге бірен-саран болар. Сол себепті біз бұл жолы кұлақта қалған, есте сақталған әңгімелерінің кейбірін ғана қағаз бетіне түсірмекпіз. Бір ғана сапар баяндалмақ.

...Арқадағы ең сұлу да шұрайлы саналатын өңірдің бірі — Баянды аралауға шыққан сапарына ол кісі мені ерте кетті. Қарағанды облысының жер шегінен шыға бере, Баян тауының солтүстік батысындағы Ащы мен Тұщы өзендерінің қосылар құйылысына, Ақкелін деп аталатын төбешік таудың бауырына келіп тоқтадық. Бұл - «Шадыра» совхозының бөлімшесі. Қанекең бұл жерге азғана аялдап, бала кезінде бірге өскен құрбы-құрдастарымен құшақ жая сәлемдесті де, әудем жерде төбесі көрініп тұрған өз атасының қонысын көруге асықты. Дүниеге шыр етіп түскен, қаз тұрған, қыста сырғанақ теуіп, жазда асық ойнап, асыр салған Айырық тауының бауыры ол кісіге соншалық ыстық көрініп кеткенін аңғардық. Машина тізбегі жүйткіп келеді. «Победа» ішінде өзінің сәби шақтағы досы, құрдасы Жұмаш қартпен қатар отыр. Жұмекең Ащының бойьнда өткен әр оқиғаны еске алып, әңгіме шертіп келеді. Қанекең үнсіз. Өңі сұрғылт, қабағы қатыңқы, ойға батқан, салалы кірпік астынан төңірекке қыдыра қараған жанарына ылғал ілінгендей.

-Мынау төбе өзіміз асыр салатын Қарамұрын...

-...Жұмекең шөккен нардай қара тасты нұсқаған сәтте:

-Жұмеке, осы жерге түселік,— деді.

Төбе басына шықтық, шынында созыла сұлаған үлкен қара тас кісі мұрнына ұқсайды екен. Замандастар балалық шағын еске алып, Қарамұрынды ат қып мін-генін, осы төбе басынан сырғанаған итшананың устінде отырып, Ащы өзенінің мұз айдынынан бірақ шығатынын, бір күні екпіндей аққан шананың көршінің терезесіне еніп кеткенін айтысып, күлісті.

Қарамұрынның етегі — Қанекеңнің әкесі Имантай қыстауы. Шикі кірпіштен салынған үйлердің бірі де жоқ, төбешік-төмпешік болып орындары ғана жатыр. Аумақты үйдің орнына ойлана қарап тұрып, Қанекең сабырлы үнмен сөйлеп кетті.

- Мына бір шұңқыр менің бөлмем болатын. Бірінші рет мектепке барарда осы бөлмеден шықтым. Үлкен қалаларда оқып жүріп жазғы демалысқа елге оралғанда, жайлаудан арнай келіп өз бөлмеме кіріп шығатын әдетім болатын. Кейін бұл бөлме отау аталған, тұңғышымыз да осы бөлмеде шыр еткен...

Жұмекең де сөз жарастырып, неше қилы оқиғаны еске салды. Ойын баласының құмарын сарықпайтын, ашыған көжесін қыс бойы үзбейтін Мейіз әжей де еске алынды.

Біз Ащыдан өтіп, бір шақырымдай жердегі Айырық тауының ығындағы Сәтбай атаньщ аулына келдік. Мұнда да совхоз бөлімшесі. Малшылардың тұрғын үйлері жаңадан салынған. Бірінен бірі оқшау салынған ескі үйлердің орындары ғана жатыр. Кезінде әйгілі ағартушының бірі болған Әбікей қыстауын көргенде, бүгінгі астана дәрігерлері Райхан, Раушандар еске алынды. Совхоз қойшысы Шалабай қарт өз үйі жайында әңгіме қозғайды. Қайнағамыз Ғазали, Мағаз атайдың бүркіт бағатын бөлмесін іздеп жүр. Адалдығы мен кіршіксіз ақ көңілдігі осы төңірекке аңыз болған Нұрлан қарт кішкене немересін жетектеп, «қажы атаның орнын көріп келейінші» деп, Сәтекең үйіне қарай беттеді. Қанекең өзі дүниеге келген үйдің құрылысымен таныстырып, Имекеңнің алғашқы отауын төңіректеп жүр. Атасы жайында да талай әңгіме қозғады. Имантайды ата дейтін. Оның себебі ауыл атасы атанған Сәтбай қарт 1904 жылы Қаныштың бес жасында қажыға барған сапарында Меккеде қайтыс болады да, бір ауылдың ендігі үлкені, Сәтбайдың түңдғышы Имантай — ата атанады. Жұртпен бірге балалары да өз әкесін ата дейтін болған. Оның сыртында Қаныш — Имантайдың 56 жасында туған кенжесі. Өз шешесі Әлима 1901 жылы қайтыс болады да, Имантайдың бәйбішесі, бүкіл ауыл балалары «Қара әже» деп еркелейтін, өте мейірібанды, «түнерері бар да, жауары жоқ», тым балажан кісінің баурында өседі.

Сол күні түс ауа ауыл сыртындағы зират басында болдық. Ұзындығы елу, көлденеңі отыз метрлік, қалыңдығы 80 сантиметр, есігі темір шарбақты қорған тұр. Қорғанның екі бұрышында екі құлпытас, бейіттің үстінде мәрмәр плита қойылған. Бұл екі бейіттің бірінде Қаныштың әкесі Имантай, екіншісінде анасы Әлима, құлпытастарда марқұмдардың аты, туған, өлген жылдары бүгінгіше жазылған. Ата-баба зиратын осы қалыпқа келтіру үшін Қанекең өз қаражатын беріп, арнаулы кісі жіберген болатьш. Бүгін ол өз ойының қалай орындалғанын көріп тұр. Ауыл ақсақалдары ескі ырымын жасап, дұғаға кірісті. Ала шапанды, ақ сақалды кісі ұзын сүреге түсіп кетті. Әлден уақытта аяқ талдырып бітті. Бір қалтарыста «бала, шаршаған жоқсың ба, біздің ауылдың қарттары дұғаны ұзақ оқиды»— деп жымиды Қанекең.

Отыз бес жылдан кейін оралған аулына қош айтысып, кейін оралуға ыңғай білдірді ол кісі. Ащыдан машинамен өттік те, Қарамұрынға келгенде машинадан түсіп, бөлімше орталығына шейін жаяу жүрдік. Қанекең, Жұмекең, қастарында мен, өзен бойын қуалай жүріп келеміз. Ол кісілер кезектесіп әңгіме шертеді, мен тыңдаушы. Қарамұрын мен алдымызда тұрған қыстаудың арасы үш шақырымдай. Жер ортасына келгенде, Қанекең мырс етіп күліп жіберіп, әңгіме бастады.

— Мына қыстау Шорманның немересі Зында дейтін кісінің мекені болатын. Малды кісі. Түйесі бірталай еді. Жүні тықыр, сирақтары ұзын, қатқан қара үлегі болатын. Тентек еді. Әсіресе көктемде, келеге түсер кезінде екі көзі от шашып, езуінен көбігі бұрқырап, құйрығын шабақтап, тірі жанды шайнап тастауға құлшы-натын. Әменде сол үлек бір жерде кісендеулі тұратын. Ұмытпасам 1908 жылы Зынданың осы үйінің бір бөлмесінде орыс тілінде оқытатын екі кластық мектеп ашылды. Алғашқы оқушылардың бірі менмін. Біздің ауыл балалары мектепке өзен бойындағы тура жолмен келуге қара үлектен қорқып, қыр астымеи қиғаш жүріп, кейде тайға мініп қатынайтын. Ауылға жарысып кайтуды ойлап, қу баланың бірі «Қара үлек!» дегенде шаба жөнелетінбіз. Мұғаліміміз Григорий Васильевич деген тамаша кісі еді. Қазақ тілінде өлең айтатын, қарттармен кеңес құратын, бірақ класқа кірісімен оның бәрін ұмытып, тек қана орыс тілінде сөйлейтін. Жайда да бізбен орысша сөйлесетін. Жұрт оны «Гриша» деп атап кетті.

Зында қыстауындамыз. Бұл қазір қой қора. Қойшы шалмен Қанекең кұшақ жайып амандасты. Қой өрісте. Бос қораны аралап келеміз. Жөндеу жүмысы басталмапты. Шаруа жайын сөйлесіп келе жатып, ескі үйдің бір бөлмесіне кірдік. Жаңа отыққан кенже козылар күйіс қайтарып маужырасып жатыр.

- Менің алғашқы көрген мектебім осы. Мына көк қозы жатқан жерде мен отыратын кішкене парта тұрушы еді.

Григорий Васильевич алғаш айтқан орысша сөзін де осы бөлмеде естігем...

Бір замандағы соқпаның бір бөлмесінде мұғаліміне қарап жаутаңдаған он бес баланың ішінен академик шығады екен деп кім ойлады екен... Бүгін қозы қора...— деген ойда түрып қалдым.

Қанекең бұл мектепте екі жыл оқып, Павлодардағы төрт жыл оқытатын екі класты мектепті 1914 жылы бітіргенін, онан кейін Семейдегі мұғалімдер семинариясында төрт жыл оқығанын әңгімеледі. Семинарияның төрт жылында Мұхтар Әуезовпен бір класс, бір партада отырғанын, Мұқаңның ол кезде өлең, шағын әңгімелер жазып жүретінін, алғашында өзінің де әдебиетке әуес болғанын, бірақ табиғат зерттейтін ғылымдарды көбірек сүйгендігін, Мұхтардың азғантай ағалығын жасап, әдебиетке жетелегенін сүйсіне сөйледі.

Келесі күні аты шулы Баянға бет алдық. Жолдағы Алексеевка селосына аялдап, бала кезінде сырлас болған орыс достарын тапты. Олар Қанекеңді қаума-лап, егде кісілердің бірі «қонақ бол», екіншісі «бізге бір күніңді сыйла» десіп, бірінің үйіне алып кірді. Жұмыс барлығын, жүрістің суыт екенін айтып, Қанекең кешірім сүрай берді. «Аттың жалы, түйенің қомында» дәм ауыз тиіп жолға шықтық.

Жаманаула, Жақсыаула атанатын таулардың баурайына кірдік.

- Енді Баян тауы басталды,— деп Қанекең шақшасын суырып әңгімеге кірісті. Баян — кәрі тау. Біздің геологтардың топшылауынша, тау екі жарым миллион жыл өседі де, соншалық уақыттың ішінде өшіп те болады. Баянның сексен мың жылдай өмірі қалды. Сонан кейін бұл жерден де тың көтеретін боламыз,— деп күлді. «Боламыз» дегеніне біз де күлдік. Кейін ойласам, ол кісі өзінің ғана атынан емес, алыс дүниені мәңгі өлмес халық атынан сөйлейді екен.

Баян тауының қойнындамыз. Тентек жел, долы дауыл, қара нөсер, қар суық, күн көзі мүжіген жақпар-жақпар шыңдар. Қанатын жайып ұшқалы тұрған қы-ран бүркітке ұқсайтын, болмаса дулығасын шешпей, тынығуға шалқасынан жатқан қас батыр кейіптес тастарды көресіз төбе бастарынан. Табиғаттан талантты суретші жоқ. Әр шың, әр төбе, әр тасқа үңіле қарасаңыз, ойға өмір көрінісінің нелер қилы елесі оралады. Қалың тастын қақ ортасына қолдан тесіп орнатқандай жасыл қарағайларды көріп:

-Қанеке, мына көріністің не сыры бар?—дестік.

-Қарағайдың жерден алар жемінің ең құнарлысы қальций. Таста сол кальций көп. Үлкен тастардың жақпарына, болмаса көтеріңкі тұрған бауырындағы қуысқа жел айдап тыққан қарағай ұрығы мол азыққа кенеледі де, өсе келе сол тастың өзін қорек етіп, жақпарды шағып шығып, жапырағын күн көзіне жаяды. Егін жайды тыңайтатын заттардың талайы осы тастардың бойында жатыр.

Баян қаласына кірдік. Машина жүре алатын көшесі санаулы ғана. Тау бектерін өрмелеп өскен кішкене қаланың көп көшесімен өрлегенде, табиғаттың өзі жасаған тас баспалдақпен жоғары шығасыз. Біріншіден, сырт көрушіге қызық та, екінші жағыйан, күнбе-кунгі шаруашылық тілегіне, баспалдақпен жүруді «білмей-тін» машина үшін қиянат екенін сезесін.

Ат басын тірер үйге жеттік. Қанекең келеді деген хабарға қала маңы құлақтанып қалыпты. Қақпа алды толған кемпір-шал, алыстан анталасқан жастар. Бәрінің қолын алып, амандығын біліскенше едәуір уақыт өтті. Бір сәт семинариядағы досы келіп, сүйісіп амандасты да, «Қонақ жолдан келді. Тыным алсын» деп, халыққа тарау ишаратын білдірді. Мен студент кездегі бір досымды тауып, Сабынды көлге кеттім, қарт достар өз әңгімесімен үйде қалды.

Теңіздей толқып, құлашын кеңге жайып жатқан шалқар көл. Тымырсық жел желпіген бетінен жағаға шыққан ұсақ толқынның өзі шашылған маржандай ақ көбікті ала келеді. Сабынды бізді сабынсыз қабылдады.

Күн еңкейе аудан басшылары Ахметов пен Чурин Қанекеңе қаланы аралатты. Мал жайы, егін жайы, қоныс жайы, Майқайын мен Екібастұз жайы кеңседе сөз болса керек, қазіргі әңгімелері жаңа үйлері жоқтың қасы, ескі әлпетінде қалған қала жайында больш келеді.

Мектеп үйінің жүдеу өңділігіне, жол түзеу жұмысының мардымсыздығына, жалпы мәдениет мәселесі кенжелеу екендігіне аудан басшылары қысылғандай. Сөз арасында Сұлтанмахмұт пен Жаяу Мұсаның басына белгі қою мәселесі көтерілгенде, олар шығарып салма жауаптап аса алмады. Осыны сезген болуы керек, жатағандау ағаш үйге қатарласа бергенде Қанекең тосын сұрақ қойды.

-Мынау үйде кім тұрады екен?

-Біле қоймадым,— дегенді екі басшы қатар айтты да,— неге сұрадыңыз?—деп қарсы сұрақ қойды.

-Бұл үйде бала кезімде көп болған едім. Иван Петрович дейтін аяулы кісі тұратын. Инабатты да өте білікті, көпке үлгі еді. Ұмытпасам, ішкі жақтан еріксіз келген. Орман бағатын. Әңгіме желісі өзгерген соң, қасындағылар да жадырай бастады.

Лагерьден шыға бере Баян да қол былғап қала берді. Сахараның жазығындамыз. Майқайың басшылары алда. Бізге жол қысқарсын деген болуы керек, Қанекең машина үстінде әңгіме бастады.

Біз Екібастұзға жүріп кеттік. Тағы да жол әңгімесі басталды. Оған себеп болған машина приемнигінен естілген қазақтың халық әндері еді. Қанекең әнді сүйетін, өзі де әдемі қоңыр үнмен ән салатын. Әсіресе «Бүркітбай», «Әупілдек» тәрізді әндерді өте тамаша айтатын, домбыраға да әсем қосатын.

- Бородиннің «Князь Игоріндегі» қыпшақ қыздарынын хоры— қазақтын «Ғазиза» дейтін әні. Оны маған Александр Викторович Затаевич айтқанды. Ол кісімен бірнеше кездестім. Әнге әуес жас кезіміз ғой, мен де өзім білетін әндерді айтып едім, сонын біразын қуана жазып алды. Ән-әнге беретін түсінігінде, кей әннің сөзін, трактовкасын теріс баяндаған жерлері бар екен. Мен ез дәрежемде көмек көрсеттім. Маған ол кісі өзінің «Қазақтын 500 эні», «Қазақтың 1000 әні» деп аталатын кітаптарын өз қолымен сыйлады. Александр Викторович тамаша кісі болатын. Қазақ музыкасында алғаш тың көтеруші десе де болар еді...

Екібастұздамыз. Көшелері ұзыннан-ұзаққа созылған жаңа қала. Үйлері де егіз төлдей бірінен-бірі айнымайды. Көлденең көшелері қысқа. Жас каланың бой құмарлығы көрініп тұр. Қанекең өндіріс басшыларымен кеңеске кірісті. Бес метрден елу метрге шейін ғана тереңдікте жатқан көмір кенін ешбір шахтасыз, бетінде топырақ көрпесін сыпырып тастап, ашықтан-ашық экскаватормен күреп алып, вагондар тізбегіне төгіп жатыр. Біздің көргеніміз сол. Басқа терең сырлары ғалым мен өндіріс басшыларына аян.

-Ұмытпасам, 1917 жылдың күзі. Семейдің қара суығы. Үскірік жел ызың қағады да тұрады, өңменіңнен әтеді. Өкпе ауруына дәрігерлер еш көмек бере қоймаған соң, елге барып, халықтың қарапайым емімен — күшті аспен денсаулық түзеуді мақұл көрдім.

Күн еңкейіп қалған кез. Семинариядан елге ала кетуге қажет деп тапқан кітаптарымды алып, Әбікей ағайдікіне келемін. Бір айналмада бұрыла бергенімде, өңі сұрғылт, денесі ашаң, орта бойлы кісі қарсы кездесті де:

-Сәлемат па, інім. Сен Имекең баласы емеспісің?— деп оқыс сұрақ қойды. Бұрын бірер рет көрген кісім. Жыға тани алмай тұрмын.

-Жарайды.

Өзіме таныс татар ағайынның үйі екен. Кештетіңкіреп келдім. Оңаша бөлме. Стол үсті десте қағаз, кітаптар. Ескі танысындай көріп, бөтен сөзге келген жоқ.

-Қаныш карағым, мен — көп оқуым жоқ кісі. Әсіресе орысшаға шорқақтаумын. Мына кітаптың мен көрсеткен жерін оқып шығып, кейбір жеке сездерін, жалпы сөйлемнің мәнін қазақша айтып көрші,— деді де, сырты сары қағазбен тысталған көлемді кітаптың бір бетін ашып маған ұсынды. Асты сызылған сөздері көп екен. Көз жүгіртіп көріп едім, алғашында өзім де мардымды ұға қоймадым. Екінші рет оқығанымда сол беттегі пікірдің жалпы сарынына түсінгендей болдым. Айта бастадым. Сұлтекең жазып отыр. Екі сағаттай отырдық. Шам түтіні екеумізді де жарыса жөтелтті. Мұңдасып та алдык.

Дәл осы көрініс бұдан кейін екі кеш қайталанды. Менің ертең елге жүретінімді білген Сұлтекең соңғы кеште ас дайындатып қойыпты. Ол кісі келесі үйге кеткенде жастық шақтың құмарлық сезімі билеп «Осы нендей кітап болды екен» деп, тысын ашып сыртына карасам: Капитал. Критика политической экономии. Сочинение Қарла Маркса, перевод с немецкого, том первый. Книга I. Процессь производства капитала. С -Петербургь, издание Н. П. Полякова. 1872.

Сұлтекеңмен соңғы рет Баянда, өз аулында, Торайғыр көлінің басында, 1919 жылы күзде кездестім. Науқас екен. Менің айыққаныма қатты қуанды...

Павлодарға түнделетіп жеттік. Қонақ үйдеміз. Қанекең ерте тұратын, қою шайды сүйетін. Шай баптау шеберлігі жөнінен талай ескерту алғанбыз. Қасындағы көмекшісі есік қағып: «Кетіп барамыз. кешке ораламыз» деп хабарлады да, ізін суытты. Қаланың жаңа құрылыстарын, заводтарын аралауға аттанса керек.

Жолаушылар қонақ үйде кешке ғана бас қостық. Бірер күннен кейін бетті қайтадан Қарағандыға бұрдық. Бұл жолы Баянның сыртымен жүріп, жолшыбай көмірі жер бетіне шығып жатқан Майкөбеңді көрдік. Бұл көмірге әлі ешкімнің қолы тимеген. Мәшһүр-Жүсіп бейітінің басында болдық. Ол кісінің кенже баласы Фазыл қартпен кездестік. Пенсионер мұғалім көптегеіі әнгіме шертті. Кештетіп «Шадыра» совхозының таныс бөлімшесіне жетіп қондық та, таңертең ертерек жүруге қамдандық. Совхоз орталығына да кідірмедік. Совхоз директоры Кенжебай Исин Қанекеңе берер қонақасьн орталықтан 10-15 километр жерге, жол жиегіне, ағаш арасына дайындапты.

Ағып жатқан су, жаздың ашық күні. Қапырық, ыссы да емес. Демалдық, рахаттандық. Суыт жол әбігерінің кебі сол жерде қалған тәрізді.

Машиналар жол бойына шықты. Жұртшылық та сол жаққа беттеді. Алып тұлғалы Қанекең өзгемізден оқшауырақ шығьш, Баян жаққа көз тастап тұрып қалды. Алыста сағымға оранып бұлдыр қаққан Жаманаула, Жақсыаула таулары тұр. Балалық дәуірді еске түсірген Айырық пен Жыланды таулары да қол былғап, оң сапар тілегендей. Қанекеннің жүзінде терең ой бар. Топқа оралды. Қош айтысып жолға шықтық. Бұдан кейін ол кісі кейінге бет бұрған жоқ. Бұл сапар Қанекеңнің туған жері, балалық шағын бірге өткізген тұрғыластарымен қоштасу сапары екенін енді ұққандаймы

Қ. Жармағамбетов


Описание К.И. Сатпаевым доисторических памятников Центрального Казахстана

Значительную часть наследия академика К. И. Сатпаева по общественным наукам составляют труды по» истории Казахстана. Кроме геологии и других естественных наук, К. И. Сатпаев включил в сферу своих исследований и ряд проблем истории казахского народа. Вообще, прежде чем начать разработку тех или иных проблем природных богатств земли, Каныш Имантаевич знакомился с прошлым, с состоянием изученности, мыслями предшественников, быстро находил важные узловые моменты и предвидел конечные результаты исследований.

«Обаған» (Қазақ тілі. 1923, 13 дек.), «О земельных фондах в Акмолинской и Семипалатинской губерниях» (Казак,. тілі 1926, 2 августа), «Ер Едиге» (М., 1927), «Естественно-исторический очерк Карсакпайского района» (Народное хозяйство Казахстана. 1928. № 1), «Геолого-экономическая характеристика Карагандинского угольного бассейна и Успенского медного месторождения» (Народное хозяйство Казахстана. 1928. № 6), «О перспективах развития Спасских промыслов» (Народное хозяйство Казахстана. 1928. № 8), «Джезказганский район и его перспективы» (Народное хозяйство Казахстана. 1928. № 9), «О развитии цветной и черной» металлургии в районе Карагандинского бассейна» (Народное хозяйство Казахстана. 1929. № 6-7), «Джезказганский (Меднорудный район и его материальные ресурсы» (М.; Л., 1932), «Сары-Арка» (Каз. правда. 1932, 29 июня), «Пора знать Большой Джезказган: история, запасы и качество руд» (Каз. Правда. 1933, 24 авг.), «Доисторические памятники в Джезказганском районе» (Народное хозяйство Казахстана. 1941. № 1), Некоторые археологические данные в пределах Джезказганского района» (рукопись) и другие — вот далеко не полный перечень трудов К.И. Сатпаева, в которых затрагиваются и решаются вопросы истории Казахстана.

Перед тем, как начать анализ трудов академика К.И. Сатпаева в этой области, считаем нужным остановиться на тех высоких опенках современников-ученых, которые подчеркивали именно глубокий научный интерес геолога к истории казахского народа и вклад в изучение истории ряда районов Центрального Казахстана.

«Светлой памяти первого президента Академии наук Казахской ССР, исследователя Центрального Казахстана, академика Каныша Имантаевича Сатпаева посвящается этот труд»,— написано в изданном в 1966 г. в Алма-Ате фундаментальном исследовании «Древняя культура Центрального Казахстана», авторы которого — известные ученые Института истории, археологии и этнографии имени Ч. Ч. Валиханова Академии наук Казахской ССР А. X. Маргулан, К. А. Акишев, М. К. Кадырбаев, А. М. Оразбаев. Во введении «История археологического исследования Центрального Казахстана» этой книги есть такие слова: «В археологическом изучении Центрального Казахстана принимал большое участие академик К. И. Сатпаев, тогда главный геолог треста «Атбасарцветмет». Занимаясь в основном геолого-разведочными работами, К. И. Сатпаев интересовался вопросами археологии и древней металлургии Улутауского, Джезказганского и Амангельдинского районов, открыл много памятников в окрестностях гор Улутау, в горах Арганаты и в верховьях Тургая, исследовал каменные изваяния на р. Джетыкыз, архитектурные памятники на р. Джиланчик (Сырлы-Там), наскальные рисунки на правом берегу р. Буланты.

Важной находкой К.И. Сатпаева является плита с надписью Тимура, обнаруженная на юго-западном «склоне горы Алтын-Шокы. Эта гора находится в 30-40 км на северо-запад от главного хребта Улутау. Здесь проходила древняя караванная дорога из Средней Азии на Южный Урал, По просьбе академика И. А. Орбели плита была перевезена в Ленинград и выставлена в одном из залов Эрмитажа. Надпись была высечена в 1391 г. во время перового похода Тимура в Дешты-Кипчак».

К этим характеристикам в книге «Древняя культура Центрального Казахстана» в сноске указаны такие труды К.И. Сатпаева: «Некоторые археологические данные в пределах Джезказганского района» (рукопись), хранится в Архиве ИИАЭ АН КазССР, ф. 2, д. 56, «Доисторические памятники в Джезказганском районе» (журнал «Народное хозяйство Казахстана». 1941. № 1), «Вопросы развития цветной и черной металлургии в районе Карагандинского бассейна» (Народное хозяйства Казахстана. 1929. № 6-7).

В этом фундаментальном исследовании часто упоминается имя К.И. Сатпаева, приводятся его прогнозы, которые подтвердились позже в работах историков, обращается внимание на те или иные факты, примеры из трудов ученого. Так, говоря об истории изучения памятников Центрального Казахстана, в частности древних надписей и пирамид в районе горы Итик, сообщается, что «...знаменитая улутауская надпись, известная теперь под названием карсакпайской, была открыта в 1934 г. инженером-геологом К.И. Сатпаевым в горах Алтын-Шокы, составляющих северо-западные отроги Улутауских гор». В ссылке приводится статья К.И. Сатпаева «Доисторические памятники в Джезказганском районе Карагандинского бассейна», опубликованная в № 6-7 журнала «Народное хозяйство Казахстана» за 1929 год.

В § 3 «Добыча руды, обработка металла, камня, кости» главы пятой «Хозяйство и быт племен эпохи бронзы Центрального Казахстана» книги «Древняя культура Центрального Казахстана» несколько раз приводятся данные из трудов К.И. Сатпаева «О развитии (цветной и черной Металлургии в районе Карагандинского бассейна» и «Доисторические памятники в Джезказганском районе».

Касаясь археологических исследований рудных разработок в прошлом, авторы книги «Древняя культура Центрального Казахстана» пишут, что «древние работы на медь в районе Джезказгана, играли важную роль в развитии производительных сил общества... Самые скромные подсчеты говорят, что в древнем Джезказгане было добыто не менее 1 000 000 тонн богатых медных руд. По данным К.И. Сатпаева, древние рудокопы добывали руду с содержанием, меди свыше 10-12 проц.». Эти и другие сведения взяты из вышеуказанных трудов К. И. Сатпаева. В фундаментальной книге академика А. X. Маргулана «Бегазы-дандыбаевская культура Центрального Казахстана», вышедшей в 1979 году в Алма-Ате, также приводятся данные из «Избранных трудов» К.И. Сатпаева (Т. 1. С. 142).

В своей статье «Мои встречи и совместная работа с К. И. Сатпаевым, ныне академиком и президентом Академии наук Казахской ССР» видный геолог, заслуженный деятель науки и техники, действительный член АН КазССР М. П. Русаков (1892-1963) писал: «...Впервые я познакомился с Канышем Имантаевичем в городе Томске, в 1921 году, когда он был студентом первого курса Томского технологического института. Меня познакомил с ним мой сотрудник и друг М. И. Ваганов, тоже учившийся в институте и быстро, по-студенчески сблизившийся со своим однокурсником, в то еще время выделявшимся из общего круга студентов и по своей национальности (казахов тогда почти не было среди студентов), и по своей наружности, и по неукротимой жажде к науке, к знаниям о земле, о ее минеральных богатствах, о ее истории.

В 1921 году в мою память врезался высокий, стройный и по своему росту даже худощавый юноша с бледным, необычным для степей лицом, с высоким лбом и копной курчавых, почти иссиня черных волос на большой голове. Это и был Молодой Сатпаев...».

В 1923 году К. И. Сатпаев проходил геологическую практику в геологической партии М. П. Русакова. «При совместных геологических маршрутах,— продолжал М. П. Русаков,— Каныш Имантаевич всегда интересовался названием гор, урочищ, речек и логов; почему они названы так, а не иначе, какие черты местности или исторических событий отражены в этих названиях.

Только позднее я понял, насколько удачно, красочно и умело казахский народ отражает в географических названиях особенности той или иной местности, гор, холмов, урочищ и т. д.»

Интересны рассказы М. П. Русакова о днях совместных работ с Канышем Имантаевичем, о молодом К. И. Сатпаеве, о гранях его необыкновенной натуры. «...Каныш Имантаевич был нашим спасителем от перегрузки мозгов геологическими мыслями, концепциями, структурными схемами и т. п. Хорошо знакомый с историей Казахстана и казахского народа, его преданиями и древними легендами, он иногда, но целым часам рассказывал сидящим в кузове грузовой автомашины товарищам про были и песни, сохранившиеся в памяти казахского народа,— писал М. П. Русаков.— И с того времени я понял и изумительную память Каныша Имантаевича, и его любовь к родному народу, к родной стране, к ее прошлому и настоящему...».

Будучи президентом Академии наук Казахской ССР, К. И. Сатпаев постоянно уделял внимание развитию и расцвету общественных наук в республике. Он не ограничивался только руководством и практической помощью в деле развития общественных наук, лично участвуя в правильном решении тех или иных кардинальных и спорных проблем.

Известно, что тогда в ряде отраслей общественных наук, особенное в области истории Казахстана и истории казахской литературы, было много нерешенных « дискуссионных проблем; некоторые вопросы отдельными историками рассматривались ненаучно и, следовательно, неправильно. Поэтому здесь понадобилась направляющая рука ученого, стоящего на уровне современных требований науки и способного взять на себя руководство решением этих проблем.

С. Баишев писал: «К величайшему нашему удовольствию таким ученым оказался К. И. Сатпаев. Он был председателем комиссии по подготовке двухтомной. «Истории Казахской ССР с древних времен до наших дней». На заседаниях этой комиссии под председательством академика К. И. Сатпаева с участием крупных ученых-историков как республики, так и страны на протяжении ряда лет обсуждались все наиболее спорные вопросы истории Казахстана, которые были правильно разрешены в научном отношении. Плодотворная работа комиссии и разумные советы К. И. Сатпаева способствовали успешному, третьему по счету, изданию «Истории Казахской ССР» в двух томах в 1957-1959 годах, Это издание получило положительную оценку, как со стороны научной общественности, так и в периодической печати. Историки республики многим в этом деле обязаны лично Канышу Имантаевичу».

Всем известна геологическая, научная и общественно-политическая деятельность академика К.И. Сатпаева, которая составила эпоху в истории Казахстана и не потеряла интереса и значения в наше время. Но мало, кто знаком с другой стороной жизни великого ученого, исследователя истории, являющейся существенной частью его многогранной научной и общественной деятельности.

История как дисциплина изучалась во всех казахско-русских школах и в казахских аулах, в Павлодарском двухклассном училище и в Семипалатинской семинарии, в Томском технологическом институте, где, как известно, учился К. И. Сатпаев, так что с малых лег ему была знакома и освоена им история, изучающая процесс развития природы и общества,— прошлое человечества во всем его многообразии и конкретности.

Так как К.И. Сатпаев был уроженцем Центрального Казахстана, которому еще в древности казахский народ присвоил поэтическое название Сары-Арка (Желтеющий хребет), но топонимика еще не давала ответа, когда оно присвоено, естественно, в кругу его ранних юных интересов, а впоследствии уже осознанных научных наблюдений и мыслей была история древней Сары-Арки. Сары-Арка хранила множество загадок и нераскрытых тайн не только в подземном чреве, но и в курганах, мазарах, мавзолеях, наскальных рисунках, «задумчивых» идолах, сокровенных пещерах, в названиях местностей, гор, рек, в причудливой картине горно-степного пейзажа, в народных произведениях и творчестве древних жырау и акынов. Все это интересовало и занимало К. И. Сатпаева еще в молодости.

Древняя история Центрального Казахстана долго оставалась неизученной. Отрывочные ценные сведения о нем сохранились в трудах историков и писателей прошлых веков, но эти сведения были недостаточны для раскрытия истории, воссоздания исторического облика этой обширной страны. Позднее для разностороннего изучения Центрального Казахстана отправлялись экспедиции, и была предпринята попытка создать первые научные труды, но древней истории Центрального Казахстана в Академии наук Казахской ССР, в ее Институте истории, археологии и этнографии им. Ч. Ч. Валиханова и на исторических кафедрах вузов Казахстана. Поэтому, наряду со сведениями прежних ученых и писателей прошлых веков о Центральном Казахстане, высказывания и описание его К.И. Сатпаевым в ранних трудах 20-40-х годов XX века, безусловно, могут оцениваться как одни из важнейших научных исследований этого обширного края, ибо в них были выражены такие глубокие научные мысли и направления, которые впоследствии были развиты, развернуты, расширены в специальных книгах и изысканиях.

Одно из первых описаний К.И. Сатпаевым части этой древней земли относится к 1921 году. До этого он уже успел ознакомиться с историей края, отраженной в исторических событиях, народных легендах и песнях. Молодой судья 10-го участка Баянаульского народного суда К.И. Сатпаев описывает озеро Жасыбай: «Озеро Жасыбай не просто чудо природы, с ним связана странная легенда... Когда наши предки сражались за свою землю с джунгарами, особенно много крови было пролито в здешних окрестностях. Эти места не раз переходили из рук в руки. Говорят, озеро когда-то называлось Шойын по имени джунгарского богатыря, которому была доверена охрана этих краев. Но однажды казахский батыр Жасыбай, победив на поединке Шойына, отобрал озеро. Обозленный джунгар замыслил отомстить и, по-воровски пробравшись в стан соперников, злодейски убил во время сна Жасыбая и его преданного друга Кийк-Батыра. Совершив это злодеяние, коварный Шойын, бежал из наших пределов. А озеро с той поры называется Жасыбай. Так ли это было на самом деле или иначе, трудно сказать. Во всяком случае, старики по сей день показывают могилы Кийка и Жасыбая у тропы между озером и станицей...».

Озеро Жасыбай находится на родине К.И. Сатпаева, на одной из возвышенностей Сарыарки в Центральном Казахстане недалеко от станицы Баянаул Баянаульского района Павлодарской области. Название Баянаула происходит от монгольского слова «баин» (богатый) и «аул» от слова «ола» (гора), что означает богатую гору, неспроста нарекли так этот край, изобилующий природными богатствами. Правда, есть ещё народная легенда о том, что место названо по имени красавицы Баян Слу («слу» — красавица) из эпоса «Козы Корпеш и Баян Слу», но об этом нет достоверных данных. Так как у нас топонимикой мало кто серьезно занимается, трудно объяснить происхождение исторически сложившихся названий рельефа, отдельных природных объектов и местностей. Но названия многих местностей связаны с историей, бытом и взаимоотношениями различных народностей, живших здесь. На историю названий местностей всегда обращал внимание еще в ранних трудах К.И. Сатпаев.

Если следить условно по хронологии за публикацией К.И. Сатпаевым статей, где описываются исторические события в связи с отражением их в произведениях казахского фольклора, то в этом отношении представляет интерес один из его первых печатных трудов под названием «Обаған». Статья была опубликована в газете «Казак, тілі» 13 декабря 1923 года. Обаған — это название озера, на живописном берегу которого когда-то располагался аул богатого щедрого бая.

Описание К.И. Сатпаевым живописного берега оз. Обаған было одним из первых не только в начале его научно-исследовательской карьеры, можно сказать, око положило начало изучению бассейна озера в исторической и геологической науках. Об этом свидетельствует, например, то, что геолог Г. Е. Быков в 1938-1939 гг. исследовал район озера Обаған, интересовался древними стоянками и опубликовал результаты изучения в книге «Геологический очерк бассейна оз. Убаган», вошедшей в Москве в 1949 году.

Некоторые сведения по географии и истории одного из интереснейших и обширных районов Центрального Казахстана содержатся в статье «Сарыарка», опубликованной в газете «Казахстанская правда» 29 июня 1932 года. Ниже приводим ряд выдержек из этой статьи, в которой есть списание Улутауского горного хребта и поставлен ряд проблем, вопросов для развития этого, края. Автор статьи писал: «Улутауский горный хребет, расположенный на расстоянии 12 км на север от Карсакпайского медеплавильного завода, является одним из важнейших узловых центров в системе той обширной страны мелкосопочника, которая, протянувшись с юго-востока на северо-запад на тысячу километров, отделяет область Сибирской равнины от равнины Голодной степи и связывает систему Уральских гор с Алтаем».

Для истории важна каждая деталь или штрих. В одной из ранних статей К.И. Сатпаева подробно описано все, что касается состояния и будущего этого края, потому она многопроблемна и многогранна. «Эта область известна в литературе под названием «Киргизская горная страна», или возвышенность Арало-Иртышского водораздела, а у местного населения получила название «Сарыарка»,— продолжает свое описание К. И. Сатпаев. Последнее название метко, так как только эти возвышенности, создавая преграду для знойных южных ветров, обусловливают благоприятные для сельского хозяйства естественно-географические особенности Западно-Сибирской равнины».

Интересно и удивительно то, что рассказ в этой местности тогда молодого инженера-геолога совпадает с описанием историков-археологов в вышедшей спустя 34 года монографии «Древняя культура Центрального Казахстана». Приведем для сравнения ряд примеров из двух упомянутых публикаций, чтобы показать, как молодой К.И. Сатпаев глубоко и широко, научно и масштабно относился ко всем проблемам, которые считал достойными внимания общественности. В статье «Сарыарка» дается описание Улутау: «Площадь, занимаемая Улутауским хребтом,— не менее 200-ти км. В направлениях на юг и на запад горы обрываются круто, имея величественный, причудливо изрезанный профиль. Относительные высоты отдельных вершин Улутауского хребта доходят до 750 м и более. Подъем на такие высоты, виду обилия крутых и обнаженных скал, подчас весьма труден. Горы в основном сложены из гранитов, что обусловливает обилие и высокие питьевые качества ключевых и грунтовых вод в их пределах».

В книге «Древняя культура Центрального Казахстана» во «Введении» сообщается: «Центральный Казахстан... Еще в древности казахский народ присвоил ему поэтическое название Сары-Арка (Желтеющий хребет)... Самой высокой точкой Арало-Иртышского водораздела на западе являются горы Улутау, а на востоке — горы Каркаралы (Кызыл-Арай). С гор сбегает множество рек. Одни текут да юг, в Арало-Балхашский бассейн, другие — на север, в бассейн Иртыша».

В статье «Сарыарка» с любовью к краю, к природе обстоятельно описывается растительный и животный мир: «Долины рек, как и пониженные участки в пределах самих Улутауских гоp, богаты наносным черноземом, обусловливающим наличие больших луговых массивов, с густым травяным покровом. В ущельях и долинах Улутауских гор растут в изобилии ягодные кустарники: смородина, ежевика и клубника. На склонах гор обычны заросли вереска, дикой акации и шиповника. Встречаются отдельные рощи березы и осины. Обилие цветов в долинах создает благоприятные условия для диких пчел, собирающих мед в расщелинах камней. Замкнутые котловинные озера, окаймляющие Улутауский хребет с запада и северо-востока, обильны рыбой, населены летом огромным количеством пернатой дичи, в пределах самих Улутауских гор водится много лисиц, зайцев и волков». По описанию видно, что в молодом геологе заметен и географ, и ботаник, и зоолог, и натуралист, и живописец.

Спустя много лет в книге «Древняя культура Центрального Казахстана» отмечается следующее: «Благоприятные природные условия Сары-Арки — обширные пастбища, прохладный климат горных долин, наличие хорошей воды и руд — явились основными причинами поселения здесь древнего человека». У К.И. Сатпаева в статье: «Богатая природа Улутауских гор и выгодное местоположение сделали их в дооктябрьском прошлом объектом колонизаторства, которое встречало упорное сопротивление казахских трудящихся».

На последнем описании стоит особо остановиться, ибо в этих словах есть глубокий смысл и мировоззренческая позиция молодого инженера-геолога, как бы интуитивно чувствовавшего и высказавшего одну из интереснейших мыслей исторического общественно-политического значения.

Слово «колонизаторство» в то время, когда писалась и публиковалась статья (в 1932 году), было малоупотребляемым (колония — от латинского слова colonia — «поселение, страна или территория, находящаяся под властью другого государства, лишенная политической и экономической самостоятельности и управляемая на основе специального режима»). Это слово, употребленное в статье «Сарыарка», как бы указывало на необходимость изучения истории этого края, причем обязательно имея в виду то, что колонизация шла в острой борьбе с местным населением, что казахский народ не молча, покорно подчинялся колониальной политике, а казалось бы, обыкновенная мысль об упорном сопротивлении казахских трудящихся колониальной политике таит внутри столько смысла и положений, над которыми впоследствии не раз задумывались историки при написании работ о колонизации Казахстана: то ли писать, что она осчастливила его, была прогрессивна, и простои народ ждал ее, то ли шла борьба, и казахские трудящиеся чувствовали тогда неблагоприятные последствия: и упорно сопротивлялись. Не было еще научных концепций, пухлых книг об истории Казахстана, а молодой К.И. Сатпаев уже в то время имел свои научные взгляды на колонизаторскую политику России и одном, из важных районов Центрального Казахстана.

Исключительна проблемами и определением перспектив Улутау следующая часть «Сарыарки» К.И. Сатпаева. В ней он обстоятельно говорит о значении Улутауских гор, богатых крупнейшими месторождениями минерального сырья для всей экономики СССР, а вместе с ним и Казахстана: «...исключительное значение Улутаусмих гор определяется тем, что они опоясаны широким кольцом крупнейших месторождений минерального сырья — меди, железа, марганца, рудного золота, свинца и угля в 80 км на северо-запад от Улутау находится свинщово-золоторудный Кургасынский район в 80-100 км на запад — оригинальный по строению. Болаттамский район с его миллионными запасами серного колчедана и угля, в 100 км на юго-восток — богатейший по меди Джезказганский район.

Производительность работающего ныне Карсакпайского завода, определяемая выплавкой 10 000 т черновой меди в год, является лишь первым робким началом. Развивающаяся крупная промышленность района требует теперь же проведения ряда широких мероприятий по реконструкции сельского хозяйства района и формирования темпов ее развития в соответствии с нуждами и запросами промышленности».

Далее К.И. Сатпаев вносит конкретные предложенияния по рациональному использованию богатой природы Улутауских гоp вплоть до создания по долинам рек зернового и огородного хозяйства, мясо-молочных ферм в, темпах и масштабах, позволяющих в первую очередь полностью обеспечить потребности рабочего населения возникающих в районе крупных промышленных гигантов, а также в качестве места отдыха и лечения промышленных кадров предприятий «...на основе развития большого Джезказгана, когда количество промышленных кадров будет достигать 40-50 тысяч человек».

Молодой инженер в своей статье «Сарыарка» сумел поставить проблему в комплексе, в связи теории с практикой, видел промышленное развитие края в осуществлении многочисленных условий и мероприятий, а видеть конечную цель — успех всего дела. Он считал, что освоение этих мест, «...помимо огромнейших выгод для промышленности, будет иметь не меньшее значение и для всего Карсакпайского района, в целом, поскольку основные центры оседания местного казахского населения будут расположены именно в. пределах Улутауских гор или ближайших окрестностей». Затронут даже вопрос об оседлости местного казахского населения в пределах Улутауских гор и ближайших окрестностей.

В научном наследии академика К. И. Сатпаева много трудов, где ставятся насущные проблемы исторического развития Казахстана в комплексе, в связи с узловыми гранями важных народнохозяйственных объектов, ничто не ускользает от заботливых глаз ученого-патриота, который всегда дельно поднимает острые проблемы, сперва убедительно и доказательно раскрывая их суть и содержание, указывает пути и методы успешного решения.

Ранние труды К. И. Сатпаева по вопросам истории Сарыарки, Улутауских гор, Джезказганского района особенно ценны и тем, что они послужили первой ареной научно-исследовательской деятельности будущего ученого.

Для изучения истории Центральною Казахстана интерес представляет труд К. И. Сатпаева «Доисторические памятники в Джезказганском районе», опубликованный в № I журнала «Народное хозяйство Казахстана» за 1941 год. Время и место появления публикации приводятся нами для того, чтобы в какой-то мере уяснить ход исторических мыслей и взглядов ученого по тем или иным важным проблемам изучения прошлого и настоящего Казахстана тогда, когда еще мало было специальных научно-исследовательских учреждений и определенных направлений по гуманитарным наукам.

В конце 30-х годов. XX в. исторические памятники Казахстана вообще и Центрального Казахстана, Джезказганского района в частности были мало изучены. Единичны были экспедиции, например, в 1933 г. Государственная академия истории материальной культуры (ГАИМК) организовала в Карагандинскую область экспедицию под руководством ученых П. С. Рыкова и М. П. Грязнова. Результаты этой экспедиции, названной Нуринской по имени реки Нура, что протекает примерно в 80 км к западу и юго-западу от Караганды, опубликованы в трудах П. С. Рыкова «Работы в совхозе «Гигант» (Изв. ГАИМК. Вып. 10) и «Археологические работы Академии на новостройках» (М.; Л., 1935. Т. П) и М. П. Грязнова «Первый пазырыкский курган», выпущенном в Ленинграде в 1937 году.

В 1945-1948 гг. в Джезказганском районе проводил археологические работы Н. В. Валукинский. Так что по времени исследования истории древних памятников указанного района К. И. Сатпаев может быть назван одним из первых.

Разбор труда «Доисторические памятники в Джезказганском районе» К. И. Сатпаева считаем целесообразным начать с приведения выдержек из начала и конца работы, из вывода автора. К. И. Сатпаев писал: «На обширной площади Джезказганского района сохранились многочисленные и разнообразные доисторические памятники... Настоящая статья не имеет целью дать полное и систематическое описание всех имеющихся в Джезказганском районе многочисленных доисторических памятников. Она составлена главным образом для того, чтобы показать археологам и краеведам, какой разнообразный материал ожидает исследователей в этом районе»

Действительно, обстоятельное описание К. И. Сатпаевым доисторических памятников Джезказганского района было своего рода компасом для последующих исследований историков в этой части Центрального Казахстана, о чем свидетельствуют результаты организованных позже специальных экспедиций в эти края в послевоенные годы. С 1946 года систематически работала Центрально-Казахстанская археологическая экспедиция Академии наук Казахской ССР, руководимая академиком А. X. Маргуланом, главная задача, которой заключалась в проведении в широких масштабах многолетних работ по изучению памятников разных эпох. В результатах — монографических исследованиях группы историков-археологов — высоко оценивались, и труды академика К.И. Сатпаева, часто приводились его высказывания, примеры, факты.

Доисторическими называют относящиеся к древнему периоду времена, о которых нет Письменных свидетельств. По описанию К.И. Сатпаева, «на берегу р. Буланты, в 6-20 км ниже Байконурских копей, имеются крутопадающие плоскости метаморфических сланцев, на которых высечено множество рисунков. Они изображают животных и эпизоды из охотничьей жизни. Наряду с современными представителями животного мира нарисованы также олени и медведи, которые обитали в пределах района в первой половине четвертичной эпохи, т.е. за много тысячелетий до нашей эры».

Выражение «в первой половине четвертичной эпохи», редко употребляемое специалистами-историками и понятное в основном им, означающее четвертичный период в истории развития Земли, тут же в тексте поясняется — «т. е. за много тысячелетий до нашей эры».

Далее К.И. Сатпаев писал: «Подобные рисунки встречаются также в районе р. Тамды, при впадении, в нее речки Коксай, и в. нижнем течении р. Джетыкыз, в 35. км к западу от Улутауских гор: В северной части района, особенно в окрестностях горы Едиге, встречаются кенгиры (обелиски) и каменные бабы. Наиболее интересна из них каменная баба, стоящая у западного края одного из оба, расположенного в 8-10 км северо-западнее горы Едиге. Здесь имеются три невысоких каменных оба, вытянутых с юга на север. Каменная баба установлена у западного «рая центрального оба, лицом на восток. Она представляет собой скульптурное изображение женщины. Высота бабы 110 см. Отчетливо изображено лицо, имеется большое количество мелких косичек на голове, на шее бусы ив квадратных звеньев. Левая рука женщины приложена к груди, а правая опущена вниз. Баба высечена из розового «жернового» песчаника неогена. Крайняя южная граница встреченных кенгиров — р. Сарысу (урочище Симтас), а каменных баб — р. Бала-Джезды (урочище Сары-оба)».

Такое подробное описание местностей, свободная ориентация в них и в сохранившихся в этих местностях древних памятниках — обелисках — в честь каких-нибудь событий либо в намять о ком или чем-нибудь в виде каменного столба и каменных изваяний в виде человеческой фигуры — каменных баб — одно из первых описаний обелисков. В периодической печати. Впоследствии археологи стали обращать внимание на них и специально изучили. На Всесоюзном археологическом совещании в Москве в 1945 году отмечалось, что «менее всего изучены древности бронзового века Казахстана. Поэтому туда и должны быть натравлены значительные усилия советских археологов». В те годы в Казахстан стали приезжать экспедиции, начиная серьезное исследование разных местностей.

К. И. Сатпаев еще в 1941 г. в своей работе «Доисторические памятники в Джезказганском районе» ставил проблему изучения памятников древности бронзового века Казахстана. Он писал: «Кроме этих каменных памятников в районе много памятников, связанных с добычей и плавкой медных руд в медно-бронзовый период развития человечества. Наиболее выразителен в этом отношении сам Джезказган, где окисленные медные руды в древности добывались в огромных размерах. ...Орудием добычи были каменные отбойники и топоры, изготовляемые из твердых и вязких третичных опок и кварцитов.

Разносы Джезказгана имеют различный возраст...».

Так, в названном труде К. И. Сатпаева археология получила новые ценные материалы по доистории одного из богатых районов Центрального Казахстана. Это каменные орудия, медные и бронзовые втульчатые наконечники стрел, изделия из бронзы, подробнейшее описание обработки меди, установление приблизительного времени начала разработок меди, обнаружение следов пребывания в районе медных месторождений древних рудокопов и т. д.

До той поры джезказганские древности, были малоизвестны археологам, теперь же было начато серьезное их изучение, которое впоследствии продолжено экспедициями АН РК.

В том же 1941 году К. И. Сатпаев писал: «Детальное изучение археологических памятников древней культуры, вероятно, позволит в будущем более обоснованно установить время проявления я расцвета ее в районе. Лака лишь можно говорить об общей возрастной амплитуде в пределах от неолита до медно-бронзовой эпохи развития человечества (2500-3000 лет тому назад)». Здесь налицо прекрасное знание истории развития человечества. Известно, что в эпоху неолита (около 8-3-го тысячелетия до н. э.) имелись орудия из камня.

К.И. Сатпаев верил в то, что в будущем изучение древностей археологических разработок в районе Центрального Казахстана дополнит еще более важными материалами доисторию Казахстана. Прогнозы академика в отношении древности разработки руды в Джезказгане позднее подтвердились в специальных археологических исследованиях, например в книге «Археологические исследования в Казахстане», изданной в Алма-Ате в 1973 году, и в статье А. X. Маргулана «Джезказган — древний металлургический центр (городище Малыкудук)». В «Истории Казахской ССР...» написано: «Железо и в особенности медь, необходимые для производства оружия и других изделий, добывались в самом Дешт-и-Кыпчаке, в, основном в Джезказгане и на других месторождениях Центрального Казахстана. В период средневековья Джезказган был крупным центром металлургии и ремесел Дашт-и-Кыпчака по обработке металла и металлических изделий. Одним из главных занятий местных племен была разработка руды».

В «Доисторических памятниках...» поднято много интереснейших важных вопросов и проблем истории Казахстана, например, начало заселения Джезказганского района обитателями — казахами — в XV в.; о народности «казах»; об империи Великого Могола в Золотой Орде; о высеченных на камне родовых знаках (тамгах) почти всех родов и племен, входящих в состав казахского народа; о значении Улутауских гор как древнего политического центра казахов, об именах Алашахана, Акназара; о могильниках Сырлытам (что означает «крашенный могильник») и Жагалбайлы; описание изображенных в них фигур людей, животных, рыб и змей, а также высеченных на камне 10 строк письма на арабском языке; следы кратковременного пребывания и распространения среди казахов христианства несторианского толка в IX-X вв. н. э.; начало распространения мусульманства среди определенных племен, составляющих народность «казах» в XI в.; прерывание Тимура на вершине Улутауоких гор; мемориальная каменная плита на вершине Алтынчоку с надписью о времени похода Тимура на Тохтамышхана судьба мемориальной плиты, доставленной в ленинградский Эрмитаж и др.

Интересны высказывания молодого инженера, еще не имевшего никаких ученых степеней и званий, по этим проблемам и вопросам сугубо исторического характера, многие из которых тогда, в начале 30-х годов, не изучались или, были в стадии начала изучения.

Прогнозы, К.И. Сатпаева, сделанные в начале 30-х годов, впоследствии подтверждались и развивались исследованиями специалистов разных областей общественных наук. Ниже приводится ряд примеров из труда К.И. Сатпаева «Доисторические памятники в Джезказганском районе» и из отдельных источников, появившихся намного позже, в которых затрагивались одни и те же вопросы.

К.И. Сатпаев писал: «Заселение Джезказганского района современными его обитателями — казахами — началось в XV в. Основное ядро местного населения района составляют казахи из племени найман. По народному преданию, предки джезказганских найманов откочевали в Центральный Казахстан из пределов Алтая.

Народность «казах», как известно, возникла в первой половине XV в. из остатков тюркско-татарских племен, составляющих на юге империю Великого Могола, а на западе — Золотую Орду. Из этих государственных объединений на территорию современной казахской степи уходили те племена или части их, которые были недовольны существующим режимом или искали удачу на новых землях. Объединение их в новую народность «казах» совершилось, по-видимому, на основе политического союза».

Казалось бы, вскользь высказанные мысли, а скользко них тайн и прогнозов. Впрочем, впоследствии специально изучались поднятые в то время К.И. Сатпаевым вопросы этнического происхождения казахов.

Во втором томе «Истории Казахской ССР с древнейших времен до наших дней» написано: «В результате войн конца XII — начала XIII в. часть найманов и кереитов из Центральной Азии передвинулась на территорию Казахстана. Найманы во главе с ханом Кучлуком оказались на Алтае... Весьма интересен вопрос о времени возникновения и происхождения этнонима «казах» («казак»). Одни исследователи полагают, что это понятие имело первоначально специальный смысл и означало людей, отделившихся от своего племени, рода, другие — что оно имело значение этнонима и конкретно определяло состав группы племен во главе с Джаныбеком и Киреем. Есть и другие мнения. Точного, однозначного ответа на вопрос о происхождении этнонима «казах» в науке пока еще нет...». «Сложившаяся народность со второй половины XV в. известна среди соседей и в письменных источниках, отражающих современные события под именем «казахи» (казак)...». Как видно в отношении отдельных вопросов истории, в частности о времени появления и происхождении слова «казах», молодой К.И. Сатпаев одним из первых высказывал правильное суждение, о чем свидетельствует совладение его мыслей и предложений с утверждениями в более поздних работах специалистов по древней и средневековой истории Казахстана.

Таких совпадений множество. Одно из них — интереснейшее высказывание академика К.И. Сатпаева о значении гор Улутау как древнего политического центра казахов, подтверждаемое им рядом исторических сведений, народных преданий и памятников материальной культуры. В труде «Доисторические памятники...» ученый пишет: «В Джезказганском районе, в низовьях р. Сарысу, в 20 км от нее на восток, у ключа Тасбулак урочища Тангбалынура, имеемся утес, на камне (которого высечены родовые знаки (тамги) почти всех родов и племен, входящих в состав казахского народа. Народное предание гласит, что именно здесь, у ключа Тасбулак, происходил первый совет родов об организации новой народности «казах», решение которого будто бы зафиксировано да утесе родовыми знаками всех племен, участвовавших в совете. Тот факт, что основной костяк новых обитателей Казахской степи происходил с юга, т.е. из пределов Великого Могола, свидетельствует о некоторой исторической достоверности этого предания.

Капитан Рычков, первый русский географ Казахстана, в 1771 г. был принят в ставке казахского хана Нуралы именно в районе Улутауских гор. Показателем значения гор Улутау как древнего политического центра казахов является тот факт, что от Улутауских гор расходились некогда территории всех основных племен, составляющих народность «казах». Существование древнего политического центра казахов, в Улутау подтверждается также имеющимися в этом районе памятниками материальной культуры. На р. Кенгир, к югу от гор Баскагыл, в 65 км от Джезказгана, сохранились три старых могильника из обожженного кирпича квадратной формы, с глазурованной поверхностью. Форма и размер кирпича этих могильников ближе всего подходят к «золотоордынскому стилю». Народное предание предписывает эти могилы Алашахану, сыну Чингисхана Джучи и придворному музыканту Домбаулу.

Оспаривая достоверность предания в отношении этих лиц, мы же должны признать тот факт, что могильники являются действительно древними...

Вероятно, что под именем Алашахана народное предание, подразумевает вождя казахов XVI века Акназара, под предводительством которого ведись войны с соседями (например, с Ташкентским ханством в 1569 г.)».

Все это описание дышит историей и направлением на будущее изучение древнего периода развития казахского народа. К.И. Сатпаев еще тогда подчеркивал значение тамги — высеченных на камне родовых знаков. Известно, что тамга — это тюрко-монгольское слово, означающее знак собственности (тавро), широко распространенный в прошлом у тюрков и монголов. Его ставили на различных предметах, на коже (шкурах животных), деревьях, камне, оружии. Затем тамга как денежный налог, взимавшийся с ремесла, торговли, различных промыслов, в некоторых странах Востока и в России после монгольского нашествия в XIII в. существовал до XVI-XVII дв.

Видеть в народных преданиях и памятниках материальной культуры, в могильниках отражение, следы исторических событий и исторических личностей — концепция, система К.И. Сатпаева в трактовке явлений прошлого, которая сложилась еще в ранних его трудах по общественным наукам, первых описаниях озер Жасыбай и Обаған, разносторонних характеристиках Сары-арки, Центрального Казахстана, исследованиях об Едиге и др. В труде «Доисторические памятники в Джезказганском районе» К. И. Сатпаев классически развивает свою концепцию, свой стиль, свое понимание, свой замысел в освещении того или иного периода развития казахского народа, например, при подробном описании трех старых могильников, приведенном выше.

Эти могильники впоследствии специально изучались в «Истории Казахской ССР...», где есть строки, как будто подтверждающие то, что писал К.И. Сатпаев в «Доисторических памятниках...». Позднее сообщалось о том, что «своеобразные архитектурные памятники XIV-XV вв. расположены в Центральном Казахстане в долинах рек Сарысу, Кенгир, Тургай и оазисах Бетпак-Далы это мавзолеи Алаша-хана, Джучи, Болган-Ана и др.». В книге дается ссылка на исследование А. X. Маргулана «Из истории городов и строительного искусства древнего Казахстана», выпущенное в Алма-Ате в 1950 году. А. X. Маргулан, в свою очередь, ссылается и на труд К. И. Сатпаева. В «Истории Казахской ССР» приведены снимки мавзолеев Алаша-хана (XIV-XV вв.), Джучи-хана (XIV в.) и каменный мазар типа дын (XVI-XVII вв.) Домбаул. Центральный Казахстан. О них писал К. И. Сатпаев еще в 1941 году перед началом войны. После ее окончания, надо полагать, по инициативе тогдашнего главы казахстанской науки к тем памятникам отправились специальные археологические экспедиции.

О прекрасном глубоком знании К. И. Сатпаевым истории родного казахского народа видно из упоминания в этом труде вождя казахов XVI века Акназара. О правильности, достоверности, научности свидетельствуют, например, такие страницы истории казахского народа: «Хакк-Назар-хан. Внутриполитическая история Казахского ханства XVI-XVII вв. недостаточно известна. Сведения письменных источников по истории казахов того времени касаются главным образом феодальных усобиц и войн казахских феодалов с узбекскими, ногайскими и могульскими феодальными правителями, а также с ойратами (калмыками)... Попытку укрепить и объединить ханство, ослабленное смутами после хана Касыма, предпринял его сын Хакк-Назар-хан (1538-1580)... Не упускал хан из-под контроля и туркестанские земли. Здесь ему пришлось столкнуться с противодействием ташкентского правителя...». Такое совпадение высказывания К. И. Сатпаева в 1941 году со страницами позднего специального фундаментального труда по истории казахского народа «История Казахской ССР...» еще раз свидетельствует о его высочайшем знании и глубокой научной ориентации в вопросах и проблемах исторического развития казахского народа.

Примечательно подробное описание К. И. Сатпаевым могилы Сырлытам. Особый интерес представляет его предложение о приблизительном времени сооружения некоторых могильников на основе изображенных фигур людей и животных: «...Указанные могильники интересны тем, что в них имеются изображения фигур людей и животных. Время сооружения их, поэтому можно относить к домусульманскому периоду жизни казахов, т. е. до XI в. нашей эры. Возможно, что эти могильники были сооружены в период кратковременного распространения среди казахов христианства несторианского толка, имевшего место в IX-X в. нашей эры. О таком предположении свидетельствует факт изображения рыбы в этих могильниках, а также эмблемы христианства. Раскопки могильника Сырлытам могли бы дать много ценного для выяснения некоторых этапов исторического прошлого Джезказганского района». Тонкое понимание, знание периодов, деталей истории, описание, выводы, доказательства, логика, постановка проблем, предложения, задачи — все как у специалиста-историка, чисто творческий, научный подход к явлениям прошлого казахов и, что интересно и поучительно, в связи и относительности этих явлений ко всеобщей истории человечества.

Например, постановка проблем разгадки тайн изображения фигур людей и животных в могильниках в одном из районов Центрального Казахстана, домусульманский период жизни казахов и кратковременное распространение среди них христианства несторианского толка — все это впоследствии занимало свое место в истории Казахстана. Так, в «Истории Казахской ССР...» отмечается: «Христианство несторианского толка было распространено и среди найманов...». Несторианство — течение в христианстве, основанное в Византии Несторием, константинопольским патриархом в 428-431 гг., утверждавшим, что Иисус Христос, будучи рожден человеком, лишь впоследствии стал сыном Божьим (мессией). Хотя несторианство было осуждено как ересь на Эфесском соборе в 431 г., оно пользовалось значительным влиянием в некоторых странах вплоть до XIII в.

К. И. Сатпаев также интересовался вопросом о мусульманстве и остатках следов времени его распространения. Он писал: «В 30 км на запад от Улутау, на вершине горы Алтынчоку, возвышающейся над богатыми пастбищами долины рек Сорелы и Джетыкыз, имеются развалины какого-то древнего сооружения, сложенного из кирпича и красивых амфиболитовых плит с ошлакованными глазурованными поверхностями. Рядом с развалинами, несколько ниже по склону горы, установлена каменная плита из тех же темных амфиболитов, на которой красивым арабским шрифтом высечены на камне 10 строк письма на арабском языке. Текст письма нам не удалось расшифровать, за исключением первой строки, где написана обычная для мусульман вступительная молитва».

Таким образом, К. И. Сатпаев обращает внимание и на сохранившиеся в степи в прошлом следы трех так называемых мировых религий — буддизма, христианства и ислама, а чем свидетельствуют некоторые архитектурные и письменные памятники.

К. И. Сатпаев является одним из первых ученых, вложивших огромный труд в разработку различных вопросов истории периода походов одной из исторических личностей — Тимура — на Дешти-Кыпчак. Его особенно интересовали следы пребывания Тимура в Улутау.

Тамерлан — Темурленг — по-таджикски «Хромой Тимур», названный так после полученной в походах в 1362 году раны, как известно из истории, происходил из тюркизированного монгольского рода Барлас. Сын бека Тарагая осуществил крупнейшие завоевания и в 1370 году создал государство со столицей в Самарканде, объединил под тридцатилетним владычеством Среднюю Азию, Закавказье, Иран, Северную Индию, Ирак и другие страны.

О его походах и владычестве повествуют труды летописцев, ориенталистов, историков, произведения поэтов и писателей.

Завоевания Тимура несли разорение и бедствия местному населению многих стран, обогащалась феодальная знать, но огромные богатства, захваченные им в многочисленных походах, использовались на развитие культуры и науки, строительство в Средней Азии пышных зданий — дворцов, медресе, мечетей, мавзолеев. Среди них в конце XIV в. в городе Иассы — Туркестане — по велению и проекту Тимура был построен великолепный мавзолей влиятельного в течение веков суфийского поэта XII в. Хожа Ахмета Иассави (1105-1166).

Известны и другие прогрессивные деяния Тимура и тимуридов. Его сын Шахрук (1377-1447), правитель государства тимуридов с 1409 года, пытался предотвратить его распад. Сын Шахрука, внук Тимура Улугбек (1394-1449) — видный среднеазиатский государственный деятель, ученый, просветитель, правитель Самарканда, построил в нем в 1428-1429 гг. обсерваторию. Главный его труд «Новые астрономические таблицы» («Зидж» Улугбека) содержит изложение теоретических основ астрономии и каталог положений 1018 звезд. Потомок Тимура Бабур (1483-1530) был правителем, основателем в Индии в 1526 г. династии Великих Моголов и автором знаменитой книги «Бабур-намэ».

Неоднократные походы Тимура в Дешти-кыпчак — кыпчакскую степь — в 1389, 1391, 1394-1395 годах, ставшие одной из причин падения Золотой Орды, оставили глубокий след в истории Казахстана. О походах Тимура на Золотую Орду кроме летописей имеются фундаментальные труды. Личностью Тимура и его деяниями глубоко интересовались еще в прошлом ученый Ч. Ч. Валиханов, поэт А. Кунанбаев и академик К. И. Сатпаев.

Уникальны высказывания Ч. Ч. Валиханова об эмире Тимуре. Еще к годам учебы Чокана в Омском кадетском корпусе относятся «Письмо профессору И. Н. Березину» и «Заметки при чтении книги проф. И. Н. Березина «Ханские ярлыки», в которых дано научное толкование ряда историко-этнографических терминов, встречающихся в ханских ярлыках, например, в ярлыке хана Тохтамыша к Ягайлу в книге востоковеда И. Н. Березина, вышедшей в 1850 г. в Казани. В этих первых научных работах Ч. Ч. Валиханова поражают глубокое изучение им древних арабских, персидских, шагатайских, китайских, русских, европейских памятников, прекрасное знание истории народов и личностей времен эмира Тимура и сложных взаимоотношений между ними. В письме профессору И. Н. Березину, говоря об истории золотоордынских ханов, о ярлыке Тохтамыша к князю литовскому, впоследствии королю польскому Ягайло (умер в 1434 г.), упоминая имя Идигея, Ч. Ч. Валиханов пишет: «...Идигей, его бегство к Тамерлану и изгнание им», «...Бабур в своих «Записках» говорит о хане казахов Арслане. Любопытен текст этого места из записок этого государя-писателя. Нет ли что-нибудь о них в записках Тимура или его историках?».

Работа «Киргизское родословие» свидетельствует об интересе Ч. Ч. Валиханова к истории Средней Азии и Казахстана, проявившемся у него особенно в 1856-1857 годах — за этот труд он стал действительным членом Русского географического общества. Чокан пишет: «...если Тамерлан в первый свой поход в 1392 г. на Тохтамыша убил детей Алача, то приблизительно можно полагать, что сам Алач мог жить в середине XIV столетия...». Далее эти исторические страницы подробно рассматриваются ученым и несколько раз повторяется имя Тамерлана. Основательно описаны Ч. Ч. Валихановым многократные походы Тамерлана на Белую и Золотую Орду. В «Очерке Джунгарии» о Тимуре Чокан упоминает несколько раз: «История Малой Бухарин нам мало известна, мы знаем более или менее историю этой страны до времен Тамерлана из китайских летописей, далее из мусульманских источников, которые о ней говорят, впрочем, вскользь».

В «Дневнике поездки на Иссык-Куль», описывая Санташ — счетный камень, получивший название от груды камней, положенных в курган, Ч. Ч. Валиханов приводит содержание одной из легенд, связанных с Санташем: «...Предание гласит, что когда Амир Темир-Курген (Эмир Темир-Куркан), так называют на Востоке Тамерлана, отправился в Китай... то приказал каждому из своих воинов положить в одно место по камню. По возвращении к своим он велел всем солдатам взять по камню назад и положить на другое место. По оставшимся неподнятым камням он судил о своей потере. Место прежнего кургана лежит возле и теперь».

Далее ученый писал: «Исторические известия совершенно противоречат этой легенде. Тамерлан, действительно, шел на Китай, но при самом выезде из Самарканда умер в городе Отраре. Впрочем, во всех среднеазиатских легендах Тамерлан играет первую роль, как в средние века в рыцарских поэмах Карл Великий и в русских сказках Владимир Красное Солнышко. Все мечети, все древние водопроводы Туркестан приписывает своему завоевателю Эмиру Темиру Сахиб-Керан (победителю мира). Во всяком случае, для сооружения Санташского кургана нужно было много людей и много труда, и, конечно, он есть памятник, завещающий грядущим дням какой-нибудь знаменательный факт в жизни какого-нибудь из прошедших (здесь) народов».

Прекрасный знаток истории народов Ч. Ч. Валиханов писал: «Китайские летописи, благодаря трудам знаменитых ориенталистов Клапрота, Абеля Ремюза, Сан-Мартена, разъяснены до замечательной ясности. Сказания восточных историков тоже нашли многих комментариев и разработаны Д'Оссоном и проч. Только народные легенды, поэмы оставались до сих пор незатронутыми... Нет сомнения, что предания, как источник вспомогательный, чрезвычайно важны для объяснения исторических сказаний, довольно тесных и отрывочных». Среди перечисленных знаменитых ориенталистов, труды которых Ч. Ч. Валиханов знал в оригиналах, ибо они переведены и изданы в России позже, особенно подробным было изложение о Тимуре в исследовании французского ученого Д'Оссона «История монголов, Чингисхана и Тамерлана» в 4-х томах, изданном в Париже в 1834-1835 и 1852 годах.

В исследовании «Очерки Джунгарии», опубликованном в 1861 году, Ч. Ч. Валиханов одним из первых писал о своей тревоге за судьбу страны Мавераннахр и ее ценностей («Мавераннахр» в переводе с арабского языка значит «заречье» — пространство между Сырдарьей и Амударьей): «...В Мавераннахре (нынешняя Бухара, Хива и Коканд), в самой просвещенной и богатой стране древнего Востока (в XIV и XV веках), теперь господствуют невежество и бедность более чем где-нибудь. Библиотеки Самарканда, Ташкента, Ферганы (в Кокандском ханстве), Хивы, Бухары и проч., обсерватория в Самарканде безвозвратно погибли под беспощадной рукой вандализма и бухарской инквизиции, которая предала проклятию всякое знание, кроме религиозного...». Заметим, что обсерватория в Самарканде, о которой писал Ч. Ч. Валиханов, разрушенная в 1449 г. во время вероломного убийства Улугбека его врагами, была обнаружена в 1908 г., а завершены раскопки в 1948 г.

В работе Ч. Ч. Валиханова «Хронологические даты царствования восточных правителей» указывается даже точная дата рождения и смерти Тимура; «Рождение Темурленга в ночь вторника 5 шабана (19 марта)... 1336 года... умер в... 1405 году, царствовал 30 лет».

Чокан писал и о преемнике Тамерлана: «...посольство Шахрока (сына Тамерлана) в Китае встретило в 1420-м году в Камуле великолепные мечети...», а также неоднократно упоминает и Улугбека в связи с его историческим сочинением «Улус Арбия», называя ученого «Мирзой Улугбеком»: «Основываясь на сочинении Улугбека «Улус арбия» (четыре удела), Хайдар говорит, что один из четырех улусов называется Могул-улус и разделяется на две части — Могул и Джагай...», «Мирза Улугбек в «Четырех улусах...». В труде «Путешественники, бывшие в Средней Азии в средние века, и их реляции» в подробное описание путешественников Ч. Ч. Валиханов решил включить один из важных фактов о том, что «Тарих-и Арбиат-улус» — сочинение Улугбека — открыто в Константинополе Шефером.

Ч. Ч. Валихинов подробно описывает состояние государства тимуридов: «...В это время в Фергане управляли, дети Омар Шейха Бабур и Джангир, Бухарой — Байсункар и Султан-Али-Мирза, которые враждовали между собою вследствие отпадения и ухода эмиров». У Ч.Ч. Валиханова есть работа «Карта Средней Азии по «Записке Бабура» и «Джахан-нюма» Кятиба Челеви». Он неоднократно ссылается на книгу «Бабур-намэ», изданную в Казани в 1857 году.

Трудно сказать, по каким именно источникам Абай Кунанбаев основательно изучил жизнь Тимура и его деяния, но глубокий интерес к полководцу, тимуридам остался в стихах великого поэта и его исследовании о происхождении казахов. В цикле стихотворений, написанном в 1895 году по поводу смерти любимого образованного сына Абдрахмана, Абай Кунанбаев после описания горечи утраты как бы себя утешает, успокаивает тем, что из жизни ушли «такие известные люди — Ескeндip [Александр Македонский — Г. Б.], Тимур, Чингисхан».

Известно, что Абай создал поэму об Ескендире на основе изучения исторических источников. Интересно следующее: в данном стихотворении неспроста допущен анахронизм — имя Тимура названо прежде имени Чингисхана. Казалось бы, должно быть наоборот. Видимо, Абаю больше импонировали личность Тимура не завоевателя, а создателя мощного государства со столицей Самарканд и возведение в Средней Азии пышных сооружений и культовых зданий — медресе, мечетей, мавзолеев.

В своем трактате «О происхождении казахов», описывая подробно взаимоотношения тимуридов с казахскими ханами, Абай Кунанбаев неспроста упоминает города Герат, Бухару, Самарканд в связи с потомством эмира Темира. Досконально знал Абай историю потомка задира Тимура Бабура Захиреддина Мухамеда (1483-1530) и его историко-автобиографический труд «Бабур-намэ». Абай писал: «...Из потомка эмира Темира Кумар Шаиха у матери известного царя Бабура были два брата. Старший был царем в Ташкенте, младший правил казахами...». Далее, описывая взаимоотношения казахских ханов с соседними правителями, Абай подтверждает свою мысль фразой «так написано в «Бабур-намэ».

Положение Дешти-кыпчак во времена походов и владычества эмира Тимура, неоднократное нападение его на Белую и Золотую Орду, сложные взаимоотношения их правителей, отражение исторических событий в эпических произведениях, соотношение в них исторической правды и художественного вымысла, образы исторических личностей Тохтамыса, Едиге, эмира Темира и многие другие вопросы имели место и в трудах академика К.И. Сатпаева.

К.И. Сатпаев был одним из ученых, вложивших огромный труд в разработку различных вопросов истории периода походов исторической личности Тимура на Дешти-кыпчак. К. И. Сатпаев еще в годы студенчества в Томском технологическом институте (1921-1926) глубоко интересовался и изучал историю, фольклор, литературу и музыку, о чем свидетельствуют его ранние труды и статьи, малоизвестные читателям, изучение их началось недавно.

В студенческие годы К. И. Сатпаевым подготовлена и выпущена в 1927 г. в Москве книжка «Ер Едиге» арабским шрифтом на казахском языке. В большом предисловии к этому эпосу молодой инженер писал об историческом времени возникновения произведения, о сложных взаимоотношениях исторических личностей Тимура, Тохтамыса, Едиге, об исторической правде и художественном вымысле, о значении высказанных в народном шедевре мыслей, идей, изобразительных средств: «...Исторически сказание об Едиге возникло, вероятно, впервые в XV веке. В этот исторический период казахи еще не были обособлены в самостоятельную народность. На обширном пространстве между Алтаем и Тянь-Шанем, с одной стороны, и восточными склонами Балкан, с другой стороны, в тот период обитали кочевые и неустойчиво-независимые различные тюркские народности. Эти народности разделялись на три орды: Ак-Орда, Кок-Орда и Алтын-Орда, причем главный хан находился в Золотой Орде. Упоминаемый в настоящем сказании Тохтамыс является последним ханом этой Золотой Орды, а Сатемир — есть знаменитый своими подвигами Аксак-Темир. Русские историки называют его «Тимур», или «Тамерлан».

Далее К. И. Сатпаев писал: «Исторические данные о героях рассматриваемого сказания следующие. Тохтамыс был сыном султана Домбаула — одного из феодальных князей, подчиненных хану Кок-Орды Урусу, постоянно враждовавшего со своим сюзереном. После смерти своего отца Домбаула Тохтамыс входит в подданство Тимура, становится его приближенным и с помощью Тимура становится ханом Кок-Орды. Далее, пользуясь ослаблением военной мощи хана Золотой Орды Мамая в результате его полного поражения в 1380 году в Куликовской битве с русскими войсками князя Дмитрия Донского, Тохтамыс нападает на Золотую Орду и подчиняет ее себе. Объединив силы обеих орд. Тохтамыс в 1388 г. идет войной против Тимура, но в 1389 г. терпит поражение от последнего. Возмущенный подобным вероломством своего ставленника, Тимур в 1391 году сам идет войной на Золотую Орду и наносит Тохтамысу второе крупное поражение.

В 1392-1394 гг. когда Тимур находился в военном походе против Ирана, Тохтамыс вновь с войсками направляется против Тимура. В 1395 году, в битве, Тимур наголову разбивает Тохтамыса в третий раз и смещает его с поста хана Золотой Орды. Побежденный Тохтамыс бежит в Литву, собирает с помощью литовского князя Витовта новое войско и направляется в Золотую Орду. Во время этого похода он умирает в 1406 году. После бегства Тохтамыса Золотая Орда распалась на Казанское, Астраханское, Крымское, Ногайское и Узбекское самостоятельные ханства.

В статье «Преображенный край», опубликованной в газете «Казахстанская правда» в ноябре 1940 года, К. И. Сатпаев писал: «Видели немые просторы Центрального Казахстана и несметные полчища завоевателей Чингисхана и Тамерлана. Многочисленные свидетельства этого хранит пустыня. В горах Улутау, на вершине Алтынчоку (Золотая сопка), находятся развалины оба — пирамиды Тамерлана, воздвигнутой в 1391 году в честь знаменитого победоносного похода этого завоевателя на Золотую Орду. У развалин оба сохранилась каменная мемориальная плита, на которой высечено следующее: «В год овцы 793 [1391 г. по нашему летоисчислению. — Г. Б.] прибыл в страну Токмак, в поход на Тохтамыша. В этом месте воздвиг оба. Да помнят все люди обо мне с молитвой».

Плита эта эскпонируется ныне в ленинградском Эрмитаже. Проходили века, менялись поколения, горячие ветры заметали следы походов Тимура, выветривали остатки его сооружений...»

Годом позже К. И. Сатпаев в уже упомянутом выше труде «Доисторические памятники в Джезказганском районе» решил подробнее рассказать об этой своей находке: «В описании знаменитого похода Тимура в 1391 г. на Золотую Орду, составленном придворным историографом Тимура Шерафуддином Язди, указывается, между прочим, что Тимур со своей армией 2 апреля 1391 г. переправился через р. Сарыозен (Сарысу) и 28 апреля того же года расположился лагерем на несколько дней в местности Улутау. По свидетельству Язды, Тимур «взошел на вершину Улутауских гор и долго наслаждался видом окружающей степи, которая была покрыта прекрасной зеленью от одного конца до другого». Тимур провел в Улутау целый день и «приказал войскам принести камни и соорудил здесь большую пирамиду, на которой искусные мастера высекли дату этого счастливого события, чтобы... сохранить память о нем на долгие годы».

К.И. Сатпаев приводит слова историка военных походов Тимура Шареф-ад-дина Али Язди (умершего в 1454 г.) из его книги «Зафар-намэ» — «Книга побед». Это сочинение в 1425 году было поднесено автором сыну и преемнику Тимура Шахруку и с тех пор пользуется широкой известностью в науке.

Ценен сам факт выписки из первоисточника описания, которое, видимо, сильно заинтересовало пытливого исследователя Центрального Казахстана, и его постоянно занимала мысль: не остались ли следы той каменной пирамиды, сооруженной по приказу Тимура? Еще в середине 20-х — начале 30-х годов, когда К. И. Сатпаев усиленно занимался всесторонним изучением Улутауских гор, он нашел и развалины сооружения и ту надпись на камне, о которых позже написал, что они относятся к 1391 г. и «являются свидетельством знаменитого похода Тимура на Дашт-и-Кыпчак, приведшего, как известно, к полному разгрому Тимуром владений Золотой Орды».

В то время находка К.И. Сатпаева стала сенсацией в востоковедческой науке. Доставленная в Эрмитаж плита с надписью была экспонирована, видимо, не без участия К.И. Сатпаева, так как он имел связи со многими учеными-востоковедами еще до прихода в Казахский филиал Академии наук СССР, до переезда в Алма-Ату: был знаком и творчески связан с одним из крупнейших востоковедов Орбели Иосифом Абгаровичем (1887-1961), академиком АН СССР с 1935 года, директором Эрмитажа (1934-1951), впоследствии академиком Академии наук Армянской ССР и ее первым президентом (1943-1947). И. А. Орбели заинтересовался важной находкой К. И. Сатпаева, о которой говорится в статье «Карсакпайская надпись Тимура».

Конечно, можно было бы привезти и экспонировать в Казахстане историческую плиту с надписью о пребывании эмира Тимура в Улутау, но в Эрмитаже посетителей и слушателей больше, чем здесь. Эта надпись как одно из свидетельств, один из материалов о походах эмира Тимура на Дешти-кыпчак, на казахскую степь, на Золотую Орду, вот уже несколько лет продолжает рассказывать об этом многочисленным посетителям из разных стран.

Тимур — Тамерлан вошел во всемирную историю как государственный деятель, полководец, завоеватель, в его жизни и деятельности, как установлено исследователями, было много отрицательного, но и немало положительного. Развитию научной объективной оценки исторической личности эмира Тимура помогут ценные высказывания о нем выдающихся мыслителей Ч. Ч. Валиханова, А. Кунанбаева и К. И. Сатпаева.

По решению XXIII сессии ЮНЕСКО осенью 1996 года широко отмечалось 660-летие со дня рождения среднеазиатского государственного деятеля, полководца, эмира («амир» в переводе с арабского значит «повелитель») Тимура — Тамерлана (1336-1405). В Узбекистане 17-20 октября прошли основные торжества. В столице Кыргызстана Бишкеке 12 сентября состоялась научно-практическая конференция на тему «Место Амир Темира в мировой истории» с последующими концертами ведущих мастеров искусств и днями культур двух государств. В октябре в Оше завершилась конференция «Роль и место Амира Темира в истории Средней Азии». В свете этих исторических событий мысли, высказанные еще в прошлом казахскими деятелями о личности эмира Темира, имеют научную ценность.

Глубоко преданный науке, К. И. Сатпаев везде, где того требовали ее интересы, устанавливал крепкую связь с научными организациями. Например, еще до Великой Отечественной войны и в ее годы он имел творческую связь с Институтом истории АН СССР, с членом-корреспондентом Академии наук СССР Анной Михайловной Панкратовой (1897-1957), впоследствии в 1953 году избранной академиком АН СССР. В архиве сохранилось письмо А. М. Панкратовой, датированное 11 марта 1941 года, где она обращается с просьбой посмотреть рукопись глав книги «История Казахской ССР...»: «Дорогой Каныш Имантаевич, посылаю Вам, как мы условились, главы, посвященные советскому периоду: гражданской войне, восстановительному периоду, индустриализации. Завтра пришлю остальные: коллективизация, вторая и третья пятилетки...».

Вот еще одно письмо А. М. Панкратовой К. И. Сатпаеву с благодарностью за заботу и помощь сотрудникам Института истории АН СССР, эвакуированным в Казахстан:

«Дорогой Каныш Имантаевич, посылаю сегодня, 5 мая 1943 г., пропуска нашим историкам... Пользуясь, случаем, еще раз хочу горячо поблагодарить Вас за заботу и помощь, которую Вы оказали нашим историкам. Мы надеемся, что сохраним с Вами связь, прочную и активную, и на будущее время. По крайней мере, до тех. пор, пока Вы не создадите прочной и активно работающей Академии Казахской, с которой мы будем в дальнейшем сотрудничать и соревноваться, — можете не сомневаться в нашей готовности всемерно помогать, чем и как можем... Жму крепко Вашу руку — А. Панкратова».

Из содержания этих писем видно, что существовала прочная и активная связь К. И. Сатпаева с историками в исследовании тех или иных проблем истории Казахстана и не раз велись разговоры о будущей Академии наук КазССР и дальнейшем сотрудничестве.

В статье «Итоги и ближайшие задачи работ Казахского филиала Академии наук», опубликованной в сборнике «Труды юбилейной научной сессии Казахского филиала АН СССР, посвященной 25-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции» в 1943 году, подробно останавливаясь на истории создания филиала, его научно-исследовательских институтов и секторов, их направлений и основных результатах и задачах научных учреждений, К. И. Сатпаев писал: «Следующее крупное изменение в структуре филиала произошло в 1940 г., когда решением Президиума Академии наук СССР были организованы Институт геологических наук и Институт истории, языка и литературы, которые, однако, фактически развернули свои работы только со второй половины 1941 г. ...сектором истории КазФАН СССР проведены значительные археологические раскопки в Казахстане, изучены и систематизированы богатейшие архивные источники по истории казахского народа.

В период Великой Отечественной войны сектор истории работал в следующих основных направлениях: 1) популяризация боевых традиций казахского народа и его героического прошлого; 2) популяризация героики гражданской войны в Казахстане; 3) популяризация героики и ведение летописи Великой Отечественной войны».

По трудам К. И. Сатпаева прослеживается эволюция развития академического изучения истории казахского народа, развития историко-общественной мысли. Так, в статье К. И. Сатпаева «Казахский филиал Академии наук СССР в годы Отечественной войны», опубликованной в № I-2 журнала «Вестник Академии наук СССР» за 1945 год, отмечено, что «Институт языка, литературы и истории... осуществил ряд важнейших работ... Историки Института участвовали в создании важнейшего научного труда «История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней». Составлена научная биография легендарного народного героя Амангельды Иманова. Начаты систематизация и научная обработка материалов Великой Отечественной войны...».

Таким образом, в огромном творчестве К. И. Сатпаева по общественным наукам большое место занимает и проблема истории и исторического развития Казахстана, начиная с его древнейших времен до наших дней. Глазу завершим словами одного из выдающихся ученых, организаторов науки академика Н. В. Мельникова, который в очерке «Академик Каныш Имантаевич Сатпаев» написал: «С крупнейшим геологом нашей страны и замечательным человеком академиком Канышем Имантаевичем Сатпаевым меня связывала более чем 20-летняя деловая дружба... Каныш Имантаевич был одаренным человеком. В его лице сочетается талант практического геолога-теоретика, государственного и общественного деятеля... Он хорошо знал историю своего народа и верил в его светлое будущее, он видел далекие перспективы развития Казахстана и глубоко понимал доминирующее значение минерально-сырьевой базы. Его геологические работы всегда имели ясную цель, и от руководимых им институтов он требовал в первую очередь практической отдачи».

Как известно, любая работа, большая или малая, физическая пли умственная, творческая или практическая, направленная на пользу народа, всегда благородна. Историческая наука во всем ее многообразии направлена на пользу народа, служит хорошим плацдармом для применения труда, сил и знаний. Этому много прекрасных примеров, достойных для руководства и подражания. Один из исторических уроков — научное наследие академика К.И. Сатпаева, который создал первоклассные труды не только по своей специальности — геологии, но и во многих других науках, в частности в общественных, — в экономике, археологии, истории, этнографии, языкознании, литературе и искусстве.

Г. Батырбеков